Сегодня официальные лица США неустанно жалуются на кражу интеллектуальной собственности Китаем, а Китай продолжает красть IP. Но ученые изо всех сил пытались продемонстрировать значительное влияние.
Промышленный шпионаж конкурирует с американскими НИОКР с потенциально далеко идущими негативными последствиями. Кроме того, у отсталых экономик часто возникают проблемы с использованием украденной технологии, приобретения с помощью шпионажа часто приводили к техническим тупикам, а не к прочному прогрессу.
Альбрехт Глитц и Эрик Мейерсон предполагают, что, по крайней мере в некоторых случаях промышленный шпионаж работает [3]. Глитц и Мейерсон использовали обширные ресурсы из архивов разведки Восточной Германии (ГДР), а также ряд экономических данных, чтобы продемонстрировать, что программа шпионажа ГДР против западногерманской (ФРГ) окупилась значительным технологическим ростом, даже когда она вытеснила отечественные исследования и разработки. Они также привели факты, чтобы продемонстрировать, что технологическая база ГДР росла быстрее именно из-за промышленного шпионажа, чем если бы этого шпионажа не было.
Восточногерманская операция была масштабной. Шпионы проникли в каждый институт западногерманской жизни, включая академические круги, профсоюзы, правительство и частные фирмы. Администраторы проигнорировали похищенную информацию по экономике Восточной Германии, сосредоточившись на наиболее конкурентоспособных отраслях промышленности.
Несмотря на репрессивный характер ГДР, усилия работали. Восточная Германия поддерживала самую развитую конкурентоспособную экономику в Восточном блоке. Восточные немцы также имели большие преимущества, которых не хватало другим странам Восточного блока.
Восточногерманское шпионское проникновение в западногерманскую жизнь не имело себе равных по понятным причинам – общий язык и социальная близость. Восточногерманская экономика имела больше общего с западногерманской (и, следовательно, обладала большей абсорбционной способностью для конкретных технологий), чем, например, Советский Союз с Соединенными Штатами.
Какие последствия имеет это для наших рассуждений о промышленных усилиях Китая по шпионажу? Во-первых, конкретная оценка сложна. У исследователей были обширные архивные ресурсы. Доступность такого богатства разведывательных данных, мягко говоря, необычна. У исследователей никогда не было доступа к этим большим данным после падения Советского Союза и почти наверняка они никогда не будут иметь в такой же степени знания о текущих операциях Китая. Таким образом, мы можем только догадываться о реальном влиянии индустриальных шпионских усилий Пекина на Запад. Китай также занимает гораздо большие позиции в мировой экономике, чем ГДР. В то время как Соединенные Штаты намеренно изолировали Восточную Германию от глобальных технологий,
Китай продолжает получать массированные инъекции искусственного интеллекта и передачу технологий от западных фирм. Китайская экономика гораздо менее централизована, чем восточногерманская. Следовательно, промышленный шпионаж может играть менее важную роль в технологическом успехе Китая. Однако, несомненно, верно, что Китай достиг высокого уровня проникновения в Соединенные Штаты и другие западные общества. Это включает в себя фактический шпионаж, а также множество видимых юридических, академических и коммерческих отношений. Самый большой вопрос может заключаться в том, создал ли Китай административный потенциал для распространения этих знаний в своем промышленном секторе.
