Проникшие из кошмаров - страница 7

– Да кто тебя знает?

– Я не резал палец! Клянусь! – В голосе Вити зазвучали визгливые истеричные нотки: – Чтоб мне папа телефон никогда не вернул, если вру!

– Слушай, – Катя на миг призадумалась, – а может, ты во сне его укусил?

– Это как? – Витя опешил.

– Ну как. Ты же спал с пальцем во рту. Я сама видела.

– Так это ж когда я совсем маленьким был!

– Может быть, ты опять в детство впадаешь, – Катя хихикнула.

Витя не обиделся. Потому что предположение Кати, каким бы обидным оно ни казалось, все-таки капельку успокаивало. А что? Он спал и засунул себе в рот палец. Как в раннем детстве. Ему приснился кошмар, и он со страху его прикусил. И тогда получается, что все случившееся было всего лишь сном!

– Айда на кухню, – Катя потянула его за руку, – палец твой лечить будем.

Она вытащила с антресоли аптечку, достала перекись водорода и бинт. Обработала ранку.

– Ну и гад же ты, Витька, – сказала она, наматывая бинт на раненый палец брата. – Я такой сон классный видела. Зашибись какой классный! А ты ворвался и все испортил.

– Прости, Кать, я ж не специально.

– Да ладно. Проехали.

– Кать, – Вите все еще было страшно, – а оно снова не повторится?

– Слушай, – Катя пристально поглядела ему в глаза, – тебе уже целых двенадцать лет. Пора перестать так реагировать на кошмары. Ведь сны – это только сны. Все, что в них происходит, неопасно, потому что этого не существует в реальности. Разве ты этого не понимаешь?

– Но палец…

– Что палец? Ну куснул ты его во сне. Ну бывает. Это же не катастрофа.

– Но…

– Но, если тебе все равно страшно, что ж, можешь взять свой матрас и идти досыпать ко мне. Просто тебе уже целых двенадцать лет, – снова напомнила Катя. – Так что решай, Виктор.

Катин тон, доводы, напоминание о возрасте, обращение «Виктор» сделали свое дело. Витя взял себя в руки. Спать в комнату сестры он не пошел.

Статуэтку засунул в школьный рюкзак. Рюкзак отнес в прихожую, поставил у входной двери. Свет в комнате решил не выключать. Он так и лежал с открытыми глазами и включенным светом, лишь под утро забывшись коротким и неглубоким сном.

– Ну, как поживает твой мини-монстр? – спросила в дверях Катя Витю.

– Статуэтка, что ли?

– Она самая.

– Сегодня первым же мусоровозом поедет на свалку, – Витя надел рюкзак за спину.

– Выкинуть, что ль, решил?

– Решил.

– Я б не стала. Вещица красивая.

– Нет уж. Хватит с меня! – И Витя побежал вниз по лестнице.

Свернув от подъезда к помойке, он подошел к мусорному баку, вытащил статуэтку, оглянулся по сторонам.

– Отправляйся ко всем чертям, – шепнул он фигурке и швырнул ее в бак.

А на физре Витю поджидало новое испытание. Матч с шестым «Б». Футболист из Вити никакой. На игры чемпионата школы его не ставили. Вот и сегодня он направился на свое привычное место – на скамеечку, рядом с освобожденными от физры и девчонками, как вдруг…

– Щеглов, вернись на площадку!

Это физрук.

– Я ж не в команде, Павел Андреевич, – Витя оторопело захлопал глазами.

– Никифоров руку сломал. Вместо него в защите сыграешь. Марш на площадку!

Витя, понурив голову, поплелся к воротам, как на расстрел. Он видел, что Глушков уже пожирает его глазами, словно коршун цыпленка.

Началось. Больше всего Вите хотелось, чтобы мяч вовсе не попадал к нему. Попадет – сраму не оберешься. Ни ударить как следует, ни соперника обвести, ни пас точно отдать – ничего этого он не умел. Главное – делать вид, что ты играешь. Носиться по полю, кричать и… сторониться мяча.