– Они заклеймили меня для забавы, – продолжает Висенте. – Хотели использовать меня как цель в соревновании по стрельбе. К счастью, прежде чем соревнование началось, я сумел убежать. Теперь ты понимаешь, мучачо, почему я хотел оказаться здесь пораньше, чтобы пройти на дальний конец. Vamonos![23]
Надев ружья на плечо, они идут вперед; идут медленно, потому что мешают заросли деревьев и кустов, переплетенных лианами. Никаких дорог нет, кроме редких извилистых звериных троп. Охотники радуются этим тропам; еще сильней радуются, когда мексиканец замечает отпечатки копыт на мягкой земле и говорит, что это следы диких баранов.
– Я думал, что мы найдем здесь снежных баранов, – продолжает он, – и, если сегодня у каравана не будет на обед жареной баранины, значит Педро Висенте плохой поставщик дичи. Но сейчас нельзя искать баранов. Конечно, мы начали день с охоты, но прежде чем продолжать, нужно убедиться, что день не закончится схваткой. Шшш!
Это шипящее восклицание вызвано шумом, раздавшимся впереди; похоже, на несколько раз повторенный удар копыта о землю. И одновременно фырканье.
– Это баран! – шепотом говорит мексиканец; говоря это, он останавливается и рукой удерживает спутника. – Раз уж дичь у нас на пути, можем добыть одну-две головы. Их, как индеек, можно будет подвесить до нашего возвращения.
Конечно, товарищ по охоте с ним согласен. Ему очень хочется снова опустошить свои два ствола, тем более когда возможна такая замечательная добыча. Он говорит:
– Конечно, я согласен.
Они молча осторожно идут вперед, выходят на край другой поляны и снова видят стаю – но не птиц, а четвероногих. На первый взгляд они могут показаться оленями, особенно на взгляд неопытного человека; Генри Трессилиан мог бы ошибиться, но у животных нет оленьих рогов; напротив, у них бараньи рога.
Это действительно дикие бараны, отличающиеся от домашних овец, как борзая отличается от таксы. Нет ни коротких ног, ни низких туловищ; нет ни пушистых хвостов, ни спутанной шерсти на теле. Шерсть чистая и гладкая, конечности длинные и мускулистые, эластичные, как у оленя. В стаде у нескольких животных есть рога, и у одного спиральные рога гораздо длинней, чем у остальных; они выглядят такими тяжелыми, что можно удивиться, как старый самец может держать их на голове. Он выше всех держит голову; это он бил по земле копытом.
С тех пор он делал это несколько раз, и это были последние удары в его жизни. Из осторожно раздвинутых покрытых листьями ветвей вырываются два потока пламени и дыма; слышны три выстрела, и снова на земле мертвая дичь.
Но на этот раз голов меньше, – только одна, та, что с великолепными рогами. Только вожак стада убит пулей из нарезного ружья, потому что пули из двустволки отскочили от шерсти барана, подобной войлоку, как от стальных доспехов.
– Проклятие! – с расстроенным видом восклицает гамбусино, когда они подходят к упавшему животному. – На этот раз не повезло. Это даже хуже, чем ничего.
– Почему? – спрашивает молодой англичанин; он удивлен этими словами – особенно после того, как добыл такой трофей.
– Ты спрашиваешь почему, сеньорито? Разве нос не говорит тебе? Mil diablos![24] Как несет от этой твари!
Он говорит правду, как чувствует его спутник, подойдя к туше: удушливый запах исходит от старого самца в период течки.
– Какой я был дурак – потратить на него пулю! – продолжает мексиканец, не ожидая ответа. – И меня не привлекали ни его размер, ни рога. Я думал о другом и поэтому не подумал.
