– И вера у них тоже наша?
– Да нет, мало таких. Немного среди них и православных. Мордва еще крепка в своем язычестве.
– Кто же они такие, почтенный, эти язычники? Во что они верят?
Спрашивала Суюм, а сама все поглядывала на ученого собеседника своими не по-женски проницательными и умными глазами, будто прямо говорила, что с ней можно смело рассуждать на самые разные темы.
– Богов у них много, – степенно разъяснял мулла. – Но выше всех они почитают того Бога, который будто живет под землей и посылает людям весь урожай. И перед посевом яровых и озимых каждый хозяин выносит в поле всякую снедь и закапывает ее в землю, чтобы сего Бога урожая задобрить. И не важно, приняли они нашу веру или же кучно поклоняются Христу, но от обычая оного ни на шаг не отступаются…
Задорный огонек блеснул в женских глазах, они хитро прищурились:
– Донесся до меня слушок, что наш народ тоже будто верил в разных Богов. Али врут все про то недоброжелатели и хулители нашей веры?
– Да, ханум, – улем согласно кивнул головой, – ислам пришел к нам лет триста назад из далекого Арабистана…
За разговором Суюм и позабыла про свой самый главный вопрос к ученому мулле-улему, опомнилась, когда в оконце постучались усталые лучи заходящего солнца.
– Ой, – заторопилась она, – самого-то важного я у тебя не спросила. Имелось у меня желание распытать подробно про Русь. Да, видно…
– Завтра приходи, госпожа. Я тебе и про их народ все, что только ведомо мне, расскажу-поведаю…
Просторная комната Айши вмиг неудержимо наполнилась звонким девичьим голоском, и тогда Суюм очнулась от своих воспоминаний.
Медленно открыла женщина глаза и посмотрела на оживленное лицо своей красавицы-дочери. Вспомнила, зачем пришла, грозно свела брови:
– Айша, ты снова выезжала за ворота?
Переступая ногами, дочка виновато опустила голову, потупилась:
– Я, мама…
– Смотри мне в глаза. Снова, как мальчишка, одна скакала по полям и опять носилась, словно очумелая, и без охраны?
Моргнули девичьи реснички, не зная, что ответить:
– Со мной была Гюль.
– Скажешь ты еще, – хмыкнула Суюм, нисколько не серчая на свою дочь, ибо сама когда-то такой была, – что надежная охрана. Надо быть поосторожнее, девочка. Наш повелитель эмир сообщил мне о том, что на границе нашего государства снова появились неведомые нам татары. Ты меня, дочка, надеюсь, поняла?
– Да, мама. Больше я одна не выеду, – пообещала Айша.
– Вот и умница, – Суюм поцеловала дочь в лоб и вышла.
Как привидение, из тени вынырнула Гюль, спрятавшаяся от гнева матери своей госпожи. Айша тут же заметила ее смятенный, бегающий по сторонам взгляд и весело прыснула в маленький кулачок.
– Гюль, живо умываться и переодеваться! – вдоволь насмеявшись, приказала она. – Гроза миновала, растворяй пошире оконца…
– Слушаюсь, госпожа…
В одно лишь мгновение на искусно инкрустированном столике из красного дерева возник изящный серебряный тазик с тонкими красиво изогнутыми краями. Рядом с ним встал позолоченный кумган – кувшин для омовения с высоким изогнутым носиком. Между ними мягко легло пушистое полотенце…
