В тот вечер я действительно очень устала и была рада возможности никуда не уезжать. После того как мы поболтали по телефону, я легла на кровать, вытянувшись на ней по диагонали, посылая Мэтту короткие текстовые сообщения и смеясь над его ответами. Так и заснула с мобильником в руке.
А вскоре очнулась, потому что в дверь позвонили. Я вздрогнула и посмотрела на часы. Было около четырех часов ночи, и за окнами царила кромешная тьма. Выглянула в окно, но ничего не разглядела. Накинув халат, спустилась вниз. Думала, что это Шейла из соседнего дома. Может, у них кто-то серьезно заболел?
Я открыла дверь. Передо мной стоял Мэтт.
– Говори об этом! – потребовал он. – Говори же!
Я смотрела на него в недоумении.
– Как ты здесь оказался?
– Говори, – повторил он. – Просто скажи мне. Вот и все, что мне нужно.
– О чем ты? Что я должна тебе сказать?
– Что любишь меня.
Он выглядел изможденным, но глаза горели.
– Ты любишь меня, Ханна?
– Конечно, люблю!
– Слава Всевышнему! Я так благодарен ему за это! – Мэтт засмеялся. – А то мне показалось, что придется сесть за руль и отправляться назад.
Я обняла его и поцеловала.
– А ты? – спросила я. – Ты меня любишь?
– Я сто раз повторил тебе это.
– Ты не говорил мне о своих чувствах ни разу! – возразила я.
Но уже через тридцать секунд мы оказались в спальне, где я взяла свой телефон и прочитала пришедшее от него за ночь сообщение:
Я люблю тебя, Ханна.
Сейчас я вовсе не шучу. Я очень тебя люблю.
Я так долго ждал, чтобы признаться тебе в этом. Я люблю тебя. Люблю. Люблю.
Ханна, а ты меня любишь?
Боже! Я свалял такого дурака, верно?
Но теперь ничто не имеет значения, потому что я люблю тебя.
Ханна? Ты не хочешь мне отвечать? Ты меня игнорируешь? Пожалуйста, не надо!
Мэтт лежал со мной в постели, смотрел, как я читаю его признания, и смеялся до слез. Я и сама готова была разрыдаться от счастья.
А потом я притянула его к себе, прижалась к нему и продемонстрировала, как крепко люблю.
Я крутилась в постели с мокрым от слез лицом, с шумом в голове, как было в ту ночь. Поняла, насколько скучаю по нему, как мне не хватает его рядом, недостает возможности поговорить с ним. Мне нужно было, чтобы Мэтт протянул руку и погладил мои волосы, хотелось прижаться лицом к его ладони, почувствовать прикосновение пальца к моим губам перед поцелуем. Он действительно любил меня. Как же мог бросить, не сказав мне ни слова?
Я взяла телефон с прикроватного столика. Захотелось посмотреть на его фотографию, на что-то, напоминавшее о тех счастливых мгновениях. И еще. Мне стало важно увидеть его, понять, было ли в его лице нечто вроде странного выражения глаз, например, что послужило бы предупреждением: он со мной несчастлив. Предостережением: он может уйти.
Но я застонала, осознав невозможность исполнения своего желания.
Папки с фотографиями подверглись той же манипуляции, что и тексты. В моем телефоне не осталось ни единого снимка Мэтта. У меня все было тщательно рассортировано по альбомам, и тот, что носил название «Мы», где хранились наши снимки, оказался удален, как и тот, что я озаглавила «Мэтт». Я лихорадочно просмотрела остальные папки, выводя на дисплей одно фото за другим, но на них отсутствовала даже его тень.
Рядом с планшетом для чтения лежал мой айпод. То же самое проделали и на нем. Все снимки Мэтта удалили.
Внизу в холодной гостиной я достала из сумки-чехла свой портативный компьютер. У меня была полезная привычка непременно все дублировать, но и здесь тоже поработали на славу. Нужные мне папки оказались пусты. Хотя снимки Кэти, университетских друзей и мои собственные остались нетронутыми. Исчезли наши фото вдвоем, которые Мэтт просил сделать специально, сцены с различных вечеринок и все прочее. Ни единого изображения празднования Рождества или дня рождения. Лучшая часть моей жизни была безвозвратно утрачена. Стерта. Будто четыре последних года я либо провела одна, либо не жила вообще.
