***
Однажды ровно в полночь на 12-й этаж
поднялся я, как вор, что совершил 12 краж.
12 раз я тихо, осторожно позвонил.
12-й квартиры дверь никто мне не открыл.
Я бил ногами дверь 12 долгих минут.
Тут вижу: вверх по лестнице хозяева идут.
Они мне говорят:
– Как хорошо, что ты зашёл!
Как раз по телевизору любимый твой футбол.
А я футбол терпеть не мог с 12-ти лет.
От глупой беготни блевать охота в туалет.
Но я решил хозяевам той ночью угодить.
Они мне говорят:
– Входи скорей и будем пить!
12 литров пива – это всё, что есть.
И на закуску каждому лещей и щук по 6.
Сидим, жуём лещей и в телевизор глядим.
А на экране диктор – бледен и недвижим.
И тихо молвил диктор, что известен везде —
Двенадцатинатолий Бей-ага-оглы-заде:
– Почтеннейшие зрители огромной страны!
Уверен: как и я, вы все в футбол влюблены.
Но, чем смотреть на эту перекатную голь,
я сразу сообщу: продули мы 12:0.
Печально опустил свою он руку в карман,
достал какой-то кольт, а может даже наган.
И в лоб себе стрелял он (я считал) 12 раз.
Ни разу не попал, зато экран – погас.
Я выскочил за дверь и, не прощаясь, ушёл,
по-прежнему свирепо ненавидя футбол.
Прошло 12 лет, да только шок не прошёл —
в 12 раз сильней я ненавижу футбол.
12-ти котам 12 дюжин лет под хвост —
и грянет по миру Футболохолокост.
12 веков пронесутся, как сон —
угаснет прощальный Футболармагеддон,
в потопе пивном сгинут расы людей
и расцветёт эра щук и лещей.
1982, июнь.
***
Я по свету немало хаживал
и по тьме я изрядно шлялся.
Алко-хаджем по барам браживал,
сизым облаком в клубах являлся.
От пурги и от йоги ёжился.
Раздавал трандюлей бесплатно.
На чужом горбу не кукожился
да и свой пропил безвозвратно.
Доводилось расход приходовать,
обезличивать тити-мити.
Если весь архив обнародовать,
содрогнётся Чернигов-сити.
В городке с радиацией аховой
собирали мы пепел фениксов
с обаяшкою Дашкой Малаховой,
сомельяшкой английских пенисов.
В городке с радиацией аховой
из руин воскрешали павших
мы с сисястой Аришкой Маховой,
аниматоршей возбухавших.
Колесил по шальным околицам,
где загажено напрочь чисто,
где дублёный асфальт не мозолится
пешим шарканьем некро-туристов.
Побродил родными пенатами,
