Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история - страница 2

Наша работа представляет собой попытку рассмотреть книгу Даниила именно таким образом – как богодухновенное произведение, при этом отдавая должное всей сложности историко-филологических задач, стоящих перед его исследователем. Объектом нашего исследования станут не все тексты, содержащиеся в книге Даниила, а, в первую очередь, сны и видения пророка Даниила и царя Навуходоносора, содержащиеся в 2, 4 и 7–12 главах. Структура нашей работы в определенном смысле напоминает традиционные комментарии библейских книг. Мы будем последовательно рассматривать каждую из комментируемых нами глав в трех аспектах. Первой частью каждого раздела будет историко-филологический комментарий к рассматриваемому тексту. По своему жанру он ближе всего стоит к экзегетическому комментарию, однако не претендует на полноту и оригинальность, которая требуется от создателей оригинальных экзегетических комментариев. В своих историко-филологических комментариях к книге Даниила мы скорее постарались, с одной стороны, изложить и обобщить основные идеи, содержащиеся в работах зарубежных исследователей, посвященных изучению книги Даниила, и, с другой стороны, в ряде случаев предложить и обосновать свои решения филологических проблем, остающихся предметом дискуссии в современной науке. Вторую часть каждого раздела представляет краткая история экзегетики указанного текста, в которой нами будут дан обзор истории собственно богословского понимания рассматриваемого раздела книги Даниила – как древними и средневековыми комментаторами, так и современными авторами. Наконец, третьей и самой весомой частью каждого раздела станет наше собственное богословское толкование рассматриваемого текста. Его общие принципы мы более подробно рассмотрим в следующих разделах.

Нельзя не сказать несколько слов о конфессиональной стороне предлагаемого нами толкования. Большинство авторов богословских комментариев Священного Писания так или иначе связано с определенными религиозными институтами. Из этого факта вытекает такая особенность библейской экзегезы как ее конфессиональный характер. Наиболее древним и принципиальным в данном случае является водораздел между христианской и иудейской экзегезой Священного Писания, которая традиционно предопределяла прочтение Ветхого Завета/Танаха в свете Нового Завета и святоотеческой традиции или в свете раввинистической традиции соответственно. Однако в ряде случае межхристианские догматические противоречия оказывались не менее острыми, предопределяя принципиально разное прочтение Священного Писания. Книга Даниила является характерным примером подобной ситуации – с начала эпохи Реформации она оказалась в центре полемики между протестантами и католиками. Даже в настоящее время толкование книги Даниила в ряде христианских течений, например, среди американских евангелистов, придерживающихся диспенсационалистских взглядов, или адвентистов седьмого дня в значительной мере продолжает сохранять конфессиональный характер.

С другой стороны, уже начиная со времен бл. Иеронима и, тем более, в эпоху высокого Средневековья постоянно набирала силу противоположная тенденция. Среди экзегетов постепенно сложилось устойчивое представление о том, что серьезная интерпретация Священного Писания невозможна без знания всего массива экзегетической литературы, в том числе написанной авторами, принадлежащими другим религиозным традициям. Заимствование аргументов, взаимный диалог и полемика уже в Средние века и раннее Новое время стали неотъемлемой частью отношений между иудейской и христианской, а затем католической и протестантской экзегетикой. При этом примечательно, что далеко не во всех случаях толкователи поддерживали мнения, популярные в собственной религиозной традиции. Так, Николай Лирский, французский католический экзегет XIV века, в своих толкованиях активно использовал идеи, почерпнутые из иудейских комментариев, а еврейский философ и экзегет XV века Исаак Абраванель – из христианских. Тем не менее, в целом комментирование Библии сохраняло свой конфессиональный характер.