Пророчество черной земли - страница 2

Дома я тщательно вымыла полы с солью, заглянув в самые дальние уголки своей избы. Перемыла всю кухонную утварь, натерла баночки для отваров, разложила высушенные травы по банкам, подмела крыльцо и даже вымыла в доме окна. Да уж, сегодня я не халтурила, как обычно.

Маленькая, деревянная изба, с двумя окнами и небольшой печкой. Дом принадлежал моей вдовствующей тети, которая меня вырастила. Но, она умерла шесть лет назад и с тех пор я живу в этом доме одна. Единственным живым воспоминанием, оставшимся от моей тети, стала посаженная ею возле дома белая акация. Сейчас было начало июля, и ее пышные, цветущие ветви, были густо усыпаны белоснежно-розовыми цветами, источающими сладкий, медовый аромат.

– Не забыть сегодня пустить по реке полынь, – я устало таращилась на деревянную лавку, на которой лежала обмотанная мятой тканью трава. Она была сильно залита воском и окроплена каплями крови белокурого мальчика трех лет, которого вчера ко мне принесли его же родители. Мальчишка был слаб и истощен, почти ничего не ел и уже перестал ходить. Со слов родителей, они перепробовали все, что могли, но никакие лекари не смогли помочь ребенку.

Тетя учила меня, что самые сильные ритуалы проводятся только с использованием крови вопрошающего. Ею мы платим откуп Высшим Силам за наше исцеление или приносим жертву, если хотим совершить что-то недоброе.

– Хорошо, что они пришли вчера, – я встала, сняв передник. – Река как раз хорошо смывает болезни только в четверг. Завтра мальчик уже будет бегать.

Я была уверена в своих колдовских познаниях, ведь единственное, что я хорошо умела делать, так это колдовать. Моя тетя научила меня магическому ремеслу, обучила травничеству, а перешедший от матери дар усилил способности. Женщину, которая меня родила я не помню. Слышала от тети лишь то, что она была сильной ведьмой, и что ее уже давным-давно нет в живых.

Я скинула на пол влажное от пота платье и выйдя в предбанник, окатила себя колодезной водой, смывая всю грязь. Идти на реку мне нужно подготовленной и чистой. Насухо вытерев тело, я надела на себя длинное белое платье, с опущенными плечами и длинными рукавами. Волосы я распустила, заплетя их в косу, а поверх платья надела серую накидку с капюшоном.

С момента ввода в Ярикте запрета на магию, всем ведьмам, знахарям и даже травникам, приходилось тщательно скрываться, дабы не быть пойманными и казненными за использование своего колдовского дара.

Прихватив с собой иглу от веретена и взяв в охапку полынь, босая, я оправилась на реку.

Пройдя сквозь покосившуюся, скрипучую калитку, я вышла на узкую тропинку, ведущую до самой реки. Где-то вдалеке было слышно гоготание птиц. Ветер гонял потоки едва ощутимого, свежего воздуха, в то время как жаркое солнце оживляло теплом всю природу вокруг.

Спустившись вниз по небольшому склону, я вышла к берегу широкой реки. Рядом с рекой собралось несколько молодых девушек. Они сидели на берегу, весело смеясь и напевая знакомую мне песню.

«Ой, ты ночь моя, да темная…

Да, река моя, глубокая…

– Анна! – одна из девиц, с распущенными черными волосами помахала мне рукой.

– Мира, – я помахала рукой в ответ, спустившись со склона к воде. Девушки продолжили задорно улыбаться, сидя на траве и вплетая цветы друг другу в волосы. – Вы чего здесь сидите?