– Ешь. Не бойся. Мама ещё вчера оплакала брата.
На меня смотрела пара черных глаз. Девочка тихо заговорила:
– Через нашу деревню проехала черная армия. В клетке у них сидели монахи из монастыря брата. А черная армия в живых не оставляет.
Милое детское личико помрачнело, глазки заблестели.
– Одно не могу понять, за что их убили?
Хозяйка сидела на пороге дома и смотрела на нас пустым, безликим взглядом.
– Я думала, что монастырь самое спокойное место для моего Янзы. Если бы он остался тут, то его бы забрали в армию. А оно вон как получилось.
В руках она держала миску с яблоками. Миска наклонилась, и вода тонкой струйкой потекла на пол, как слезы, что стекали из ее глаз. Лёгкий ветерок играл выбившимися из-под платка белыми прядями. Но лицо, как и голос не выдавали скорби. Она говорила свободно без зажимов:
– Янзы, когда приезжал в гости с таким удовольствием рассказывал о монастыре, о разнотравье, которое они собирали. Светился как солнышко. Они жили простой, уединенной жизнью, а тут такое. Ума не приложу, что могло случиться.
– Я молчала. Сухое и банальное «соболезную» мне казалось глупым. Это не то, что стоило сказать в такой ситуации.
– Ты можешь мне сказать за что их убили?
– Они защищали монастырь. Он погиб как воин.
Я рассказала ей о том, как меня отправили собирать цветы и то, что я обнаружила, когда вернулась. И об оборотнях, которые разрушили монастырь до конца.
Когда я говорила, женщина слушала не перебивая. Она неотрывно смотрела в ночную пустоту. А потом повернулась ко мне:
– Ты можешь мне сказать, почему черные войны пришли в монастырь? Я хочу знать, за что погиб мой мальчик.
– Пророчество. – Я решила, что она имеет право это знать. – В монастыре хранилось пророчество о конце правления императора ЛоЦия.
Глаза женщины в изумлении распахнулись.
– И что пророчество, ЦеньЩень забрал его?
– Не знаю. Когда я пришла, стена на которой появилось пророчество, была сожжена. Я ничего не знаю.
Лицо женщины посветлело, взгляду вернулся зелёный блеск, в голосе появилась гордость:
– Мой сын защищал свободу народа своей страны. Лучшей смерти и не сыскать! – а потом чуть слышно добавила. – Спасибо.
Хозяйка встала, закрыла дверь на засов:
– Нами, давай умываться и спать! И ты оставайся, переночуешь. Тебе очень повезло вчера, не сомневайся.
– Знаю. Спасибо. Меня зовут АлиСян.
– АлиСян – красивое имя, а я, Науми.
Неспешно работая по дому Науми приготовила мне постель, навела воды для умывания и даже успела немного поиграть с дочкой в салки, потому что та не хотела умываться.
– АлиСян, а ты к родителям возвращаешься? – спросила Науми, когда умывала Нами.
Вопрос настиг меня, когда я убирала кобуру с пистолетом в рюкзак, пользуясь плащом как ширмой.
– Нет. Мои родители умерли, когда мне было шестнадцать, – не соврала я, а потом продолжила, чтобы избежать ненужного сочувствия, – Я иду в столицу к лекарю ХоЦау. Мне нужна работа.
«Что ж, легенда про травницу имеет право на существование».
– Столица – это страшное место, там нет ничего доброго. Будь осторожна.
– Даже если так, выбора у меня нет.
Я мысленно напомнила себе о Маятнике Света и сказанные слова приобрели зловещий смысл. Если я не найду способ попасть домой, то с большим сомнением смогу выжить в этом мире. Даже если правитель сменится, я останусь простой травницей. А смогу ли пользоваться своим даром легально и зарабатывать этим, неизвестно. Новый правитель – новые законы, а нынешний желает меня убить. Сомнений в этом у меня не было.
