Людей они не встречали, постепенно смолкли и птицы.
– Долго еще? – спросила девушка у Марысиной спины.
– Да вот, сегодня что-то долго. Гаёвки что ли балуются – дурищи. Или Лесовик с утра с похмелья, старый черт. Пойдем-пойдем, не останавливайся!
И Марыся еще более ускорила шаг. Так шли они еще примерно минут десять, пока Нина не заметила что-то под ногами на тропинке.
Фантик! Фантик от конфеты, который она минут двадцать назад выкинула из кармана, как только они вошли в лес.
– Стойте-стойте, смотрите, что это? – она окликнула женщину. – Да подождите вы, посмотрите, что это.
Нина присела на корточки, разглядывая бумажки. Она была уверена, что, изначально он был один. А сейчас их было несколько! Девушка обернулась на подходящую Марысю.
– Вот черт! Так и знала! А ну, отойди! – потянула та ее за рукав.
Фантиков было уже штук десять…
Женщина торопливо полезла в висевшую на плече большую сумку. Достала пластиковую бутылку с водой, наклонилась над яркими обертками и быстро зашептала, не сводя с них глаз:
Водица-молодица, моя заступница,
все беды отведи на моем пути,
все страсти, все напасти,
все обманы лихих дельцов, воров, подлецов...
Не переставая шептать, открутила пробку и брызнула водой на конфетные фантики. Бумажки зашипели, почернели и пропали. Нине показалось, что вдалеке в лесу кто-то вскрикнул. Поднялся ветер, зашумели ветками деревья. Через какое-то время ветер стих и лес стал будто немного светлее.
– Херасе, – сказала Нина. – Что это было?
– Подожди пока, ничего не спрашивай, может, ничего еще и не было.
– Да как это не было? Я же видела! Ну вы тут даете, колдуны местечковые, просто пятый сезон битвы экстрасенсов какой-то!
Женщина огляделась по сторонам, поправила упавшие на лицо волосы, вытерла лоб рукой.
– Ну все, теперь вроде спокойно, разбежались дуры, можем идти.
И она опять заторопилась вперед по тропинке.
– Ну серьезно, что это было? Ну расскажите, а? Я же видела.
– Что еще ты видела? – спросила женщина, как будто смирившись. – Что конкретно сегодня ты видела необычного?
– Да вроде ничего такого вот прям уж необычного. Мужик меня стрёмный подвозил, чушь какую-то нес, про опустевшую деревню и заброшенную церковь. Кота слишком большого для местных широт возле церкви видела…
– И Воструху мою в доме слышала, гаёвак в лесу заприметила, – себе под нос продолжила Марыся.
– Что за гаёвки?
– Да может и ничего еще, может, и обойдется. Баба Вера пусть на тебя посмотрит и скажет, вправду ты это все видела или придумываешь.
– Да ничего я не придумываю! И что еще за баба Вера?
– Гадалка-травница. А вот, смотри, мы уже и пришли.
Лес расступился, открывая вид на небольшой хутор, яблоневый сад и покосившиеся крыши хозяйственных построек. Забор то ли был и скрывался в разросшихся по периметру сада кустах, то ли его и вовсе не было, так сразу не разберешь. Вообще, все вокруг сильно заросло бурьяном и с первого взгляда не было понятно: живет кто на хуторе или дом стоит заброшенный.
Тропинка упиралась прямо в деревянную калитку. Они приблизились, открыли ее с легким скрипом и вошли.
Во дворе, сразу за кустами, почти прямо перед ними возникла высокая худая женщина. На голове ее была повязана цветастая косынка, на руках резиновые перчатки ядовито-желтого цвета, вымазанные черной жирной землей – видимо, ее оторвали от работы в огороде. Возраст женщины, на первый взгляд, определить трудно. Кожа на лице почти коричневая, выдубленная не то возрастом, не то солнцем, вся в глубоких морщинах. Но спина прямая и взгляд очень уж живой и даже какой-то насмешливый, что ли.
