Потребительские кредиты? Только на жилье и на товары исключительно отечественного производства. Кредитовать покупку плазменных телевизоров китайского производства, отдых на египетских курортах или приобретение немецких авто национальная банковская система не будет. Хватит кормить чужие экономики! Хотите работы и достойных заработков – производите и покупайте свое. А хотите импортного – покупайте его только за свой счет. Заплатив соответствующие ввозные пошлины (в цене иностранного товара). А чего ж вы хотите? Надо на что-то содержать русских стариков и платить русским молодым семьям пособия – на заведение троих-четверых деток. Надо за счет чего-то давать льготные кредиты малому и среднему бизнесу.
И тут никакого немедленного «шведского счастья в рамках этнически чистого русского государства» не выйдет при всем желании. Без труда, знаете ли, и рыбки из пруда не достать. Тут европейский «велосипед» ну никак не повторишь. Тут придется вспоминать опыт совсем иных стран и культур. Например, Южной Кореи.
***
Словом, опыт нынешних североевропейских стран в наших условиях неприменим. И дело не только в тяжелых стартовых условиях после 20 лет постсоветского мародерства и варварства. Дело в том, что модель государства всеобщего собеса («шведского социализма») разрушается на самом Западе. Копировать ее бессмысленно уже с этой точки зрения.
Во-первых, складывавшаяся во второй половине XX столетия модель «велфэр стейт» была рассчитана на то, что высокая рождаемость у европейцев сохранится, что три-пять детей в семье белых народов будут обыденностью. Напомним, что немецкий авиаконструктор Вилли Мессершмитт, живший в 1898–1978 гг., был в семье одним из пятерых чад. Германия с конца XIX века переживала бурный демографический подъем. Масса энергичной молодежи сделала возможной рывок Германии из болота кризиса в 1930-е, позволила стране воевать шесть лет против всего мира, а затем – поднять ФРГ и ГДР из руин после 1945 года. То же самое было и в Швеции. Система социального государства («шведского социализма») была возможна лишь тогда, когда на одного пенсионера приходилось по 4–5 работников.
Но за вторую половину XX века европейцы, вкусив прелести социального «велфэр стейт» и получив большие пенсии-пособия, перестали рожать детей. А зачем? Ведь дети отнимают время и нервы, они мешают тратить деньги на потребление и удовольствия. И в старости ты без детей не умрешь – есть пенсии. Началось старение населения, рост доли стариков в популяции полусоциалистической Европы. Работников – все меньше, дряхлых – все больше и больше. Коэффициент рождаемости в Европе упал ниже критических 2,2 детей на женщину до 1,4 в среднем. И даже в самой успешной по рождаемости коренного белого населения Франции он не поднимается нынче выше 1,97.
В Швеции уже огромна доля в населении бездетных одиночек.
Рождаемость на 2010 г. (для простого воспроизводства нужен коэффициент в 2,2 ребенка на женщину детородного возраста):
• Англия – 1,9 (с учетом иммигрантов, конечно);
• Исландия – 1,9;
• Норвегия – 1,77;
• Дания – 1,74;
• Финляндия – 1,73;
• Швеция – 1,67;
• Нидерланды – 1,66;
• Бельгия – 1,65;
• Канада – 1,58;
• США – 2,06 (с учетом небелого населения);
• Франция – 1,97;
• Италия – 1,29;
• Германия – 1,36 (даже с учетом мигрантов).
Уже только по этой причине применить «шведский социализм» в разоренной РФ с низкой рождаемостью (1,2 ребенка на русскую женщину детородного возраста) и невозможно, и самоубийственно. Мы нищи – а доля стариков в нашем населении уже как в Европе конца, а не середины XX века. Но европейцы за время падения рождаемости (на демографической инерции) успели разбогатеть и прирастить свои экономики, а русские – все спустили в унитаз в ходе «эксперимента» 1991–201? годов. Накопленные нами за 1945–1991 гг. национальные богатства оказались уничтоженными, украденными, вывезенными прочь.
