– Не помню такого, – отец задумался. – А что?
– Да говорят, киллером он заделался.
– Не слышал. Но обращу внимание, и мужикам скажу. А что, у тебя где-то всплыл?
– Да слышал от информатора, решил у тебя спросить.
– Подскажу, если что.
Прямо ему не скажешь, надо мне как-то самому выходить на заказчика. Отец и сам вряд ли догадывается, кто из бандитов подложит ему свинью. Но это точно не Артур, его всё же скоро грохнут. Возможно, это кто-то из оставшихся двух бандитов. Как бы на них выйти? Подумаю. Надо ещё наводить контакты с другими операми, чтобы помогли при случае.
Хотел ещё поболтать с отцом, но он и сам заторопился, говоря, что надо идти, а вскоре к нам подъехала синяя «Нива». Оттуда высунулся небритый усталый мужик.
– Лёха, ты тут! К тебе домой заезжал, не было, в отделе тоже нет. Погнали! Он раскололся.
– Уже? – отец удивился. – Ладно, Витька, погнали так погнали.
– Привет, дядя Витя, – я узнал старинного друга отца.
Тот заулыбался, кивнул и поднял в знак приветствия широченную ладонь.
– Сегодня Якут про тебя рассказывал, Пашка, – сказал он с улыбкой, пока отец заводил свой москвич. – Как ты того урку с обрезом из туалета вытащил. Когда к нам уже перейдёшь? Нам такие люди нужны.
– Пока в уголовном поработаю, – ответил я. – Опыта нахватаюсь у Якута и Устинова.
– Мужики они крутые, жизнь прохавали. Молодец, правильно мыслишь. Но ты хоть так заходи, чай попить. Бывай!
– Пока, – отец махнул мне рукой на прощание из машины.
– Завтра зайду, – пообещал я.
Ну, завтра будет большой день, а пока надо наметить планы, с кем поговорить, что выяснить, а заодно – вспомнить старые дела, ведь текущую работу никто не отменял.
Планы большие. Отец, близнецы, Орлов, Толя Коренев, и это только на ближайшее будущее. Я даже пометил всё в записной книжке. Будут тут и другие имена, ведь вспомнить всё и сразу – задача непростая, будем действовать постепенно, не торопясь, но и без промедления.
Со всем надо разбираться, и разбираться по-умному. Никто мне не поверит, если я скажу, что отморозки планируют устроить налёт на кассу оптического завода, а некий киллер уже сейчас готовится прикончить отца.
В такое никогда не верят. В лучшем случае подумают, что я перепил, в худшем – что свихнулся.
Значит, надо сделать так, чтобы ничего это не случилось. А если не выйдет прекратить такое дело в зародыше, то надо встретить события лицом к лицу, чтобы пресечь на ходу.
Наконец, дошёл до дома. Жил я в обычной хрущёвке-пятиэтажке, без лифта. Привычно проверил почтовый ящик, поздоровался с Колькой, парнем-студентом из сорок пятой квартиры, который постоянно курил у окна, и зашёл домой.
Хорошо, что не малосемейка, а своя квартира. Однокомнатная, с совмещённым санузлом, с обстановкой, которая не менялась с тех пор, когда здесь жила бабушка.
Над кроватью на стене висел ковёр с оленем, стояла когда-то дефицитная югославская стенка, наполненная тоже уже не дефицитным чехословацким хрусталём. При каждом моём шаге хрусталь в стенке позвякивал. Всё привычно, хотя всё равно придётся ещё повспоминать, что и где лежит.
Рука сама потянулась включить старый телевизор «Рубин», что я и сделал, и оттуда послышалась смутно знакомая музыка и тараторящий голос:
– … наступает время третьего тура нашей программы «Угадай мелодию»…
Только после этого, когда телевизор прогрелся, появилась цветная картинка с заставкой передачи. Но смотреть ящик времени не было, и я направился на кухню, пока Сан Саныч терпеливо ждал там, когда я его накормлю. Но пёс у меня воспитанный, впустую не лаял.
