Мичман Василий Иванов не делал больше, чем мог, но вполне освоился с отведённой ему работой. Вскоре уже ничего не путал в показаниях приборов, тем более что их было столько же, сколько на учебной лодке, и были они тех же типов, и безошибочно выполнял команды как на тренировках у пирса, так и во время недальних выходов в море и погружений.
И вот наконец пришло время первого настоящего боевого похода.
Произошло это в июне, когда в Николаеве завершились постройка и заводские испытания линейного корабля «Императрица Мария», первого в «императорской серии», но уже сразу, уже даже в одиночку, не дожидаясь ввода в строй остальных «императоров» и «императриц», заведомо способного изменить соотношение сил на Черноморском театре военных действий.
Новый красавец линкор дредноутного типа должен был перейти в Севастополь, на главную базу флота, для довооружения и комплектования команды. Но переход открытым морем в условиях войны, когда противник наверняка понимает, что значит появление в море даже первого из серии первоклассных русских дредноутов и, следовательно, постарается воспользоваться его временной уязвимостью, – требовал от русских моряков особых мер по обеспечению полной безопасности.
В штабе флота такие меры разработали. В них входило и прикрытие северо-восточной части моря 1-й эскадрой линкоров, и выделение тройки эсминцев типа «Новик» для непосредственного сопровождения дредноута, и вывод подводных лодок на боевые позиции, и скрытное минирование выхода из Босфора.
Вот так «Краб» получил приказ принять полный боевой груз мин и выставить их у Босфора.
Приготовления заняли два дня. Но помимо принятия недостающих по штатному расписанию дюжины мин и двух торпед, к молчаливому, но дружному сожалению всей команды, на борт взошли командир флотилии подводных лодок каперанг Клочковский и два офицера его штаба, усугубив до крайности тесноту в отсеках «Краба».
Но решение командира флотилии не оспаривали ни старший лейтенант, ни лейтенанты, ни тем более мичман и нижние чины, и ранним утром 8 июня 1915 года «Краб» вышел в море. Операцию дополнительно обеспечивали отозванные с позиций неподалёку от Босфора подводные лодки «Морж» и «Тюлень», которые, встретив и ненадолго сопроводив «Краба», должны были вернуться в дозор, на свои позиции мористее предполагаемого района постановки мин.
Сильный шум при запуске дизелей и густой чёрный дым, заволокший стоянку, вызвали смех и крики вроде «коптилка», «погремушка» и «вонючка» на тральщике, который на малом ходу проходил мимо стоянки подлодок. Но когда через пару минут моторы вышли на режим, грохот и дым прекратились и «Краб», ещё и не набрав полную скорость, легко обошёл тральщик, Васька (он принимал кормовой швартовый) не удержался и помахал перед носом тральщика концом троса: мол, «пожалте на буксир». Тяжкое морское унижение на тральщике встретили не молча, но пересказывать эти реплики не следует.
На корме минзага был поднят государственный триколор вместо военно-морского Андреевского. Формальные основания на то были: «Краб» ещё не включили в состав действующего флота. Но главная причина этого – желание создать у неведомого, но наверняка присутствующего наблюдателя (то есть шпиона) впечатление, что минзаг выходит из Севастополя для продолжения сдаточных испытаний, а не в боевой поход.
Андреевский флаг был поднят на кормовом флагштоке, только когда крымский берег растаял за горизонтом. Мичман Василий Иванов, вытягиваясь вместе со всеми членами экипажа в струнку, ощутил, как от волнения сжало в груди. Впервые он выходил в боевой поход под Андреевским флагом…
