Я развел руками и пожал плечами.
Беатрис отвернулась к крану.
– Хелен, – повторил Лайонел дрогнувшим голосом.
– Ну, просто парень, Лайонел. – Голос Хелен был усталым, бесцветным.
Лайонел обвел взглядом наши лица.
Мы с Энджи отвернулись.
– Сыр Оламон, – сказал Реми Бруссард и прочистил горло, – среди прочего, мистер Маккриди, торгует наркотиками.
– А еще что? – спросил Лайонел с выражением детского любопытства на лице.
– Что?
– Вы сказали «среди прочего». Что у него «прочее»?
Беатрис поставила чайник на плиту, зажгла газ.
– Почему не отвечаешь на вопрос брата?
– А ты почему у негра не отсосешь, Беа?
Лайонел стукнул кулаком по столу с такой силой, что по дешевому пластику побежала трещинка, как ручеек по каньону.
Хелен запрокинула голову, это движение отбросило волосы от лица.
– Слушай меня. – Лайонел выставил трясущийся палец перед носом сестры. – Не смей оскорблять мою жену и не позволяй себе расистских высказываний у меня на кухне.
– Лайонел…
– У меня на кухне! – И он снова ударил по столу. – Хелен!
Это был вовсе не прежний его голос. Лайонел впервые поднял голос у нас в офисе, и это мне было знакомо. Но сейчас я слышал нечто совсем иное. Гром. От которого крошится бетон и содрогаются дубовые балки.
– Кто, – сказал Лайонел, ухватив свободной рукой угол стола, – кто такой этот Сыр Оламон?
– Торговец наркотиками, мистер Маккриди. – Пул полез в карман и достал пачку сигарет. – Порнограф. Сутенер. – Он достал сигарету, поставил ее вертикально на стол, нагнулся и понюхал табак. – А также уклоняется от уплаты налогов.
Лайонел, который, по-видимому, видел табачный ритуал Пула впервые, на мгновение остолбенел, поморгал, но потом сосредоточился на Хелен:
– Водишься с сутенером?
– Я…
– С порнографом, Хелен?
Она отвернулась, положила правую руку на стол и, избегая наших взглядов, посмотрела в окно.
– Что вы для него делаете? – спросил Бруссард.
– Дурь иногда перевожу. – Хелен закурила, потушила спичку в ладони и затрясла ею, как будто намазывала мелом бильярдный кий.
– Дурь, значит, перевозите, – сказал Пул.
Она кивнула.
– Откуда куда? – спросила Энджи.
– Отсюда в Провиденс. Отсюда в Филли. Туда, где не хватает. – Она пожала плечами. – От спроса зависит.
– И за это получаете что? – спросил Бруссард.
– Наличные. Ну… и еще кое-что про запас. – Она снова пожала плечами.
– Героин? – спросил Лайонел.
Хелен обернулась к брату. В ее пальцах дымилась сигарета.
– Да, Лайонел. Иногда. Иногда кок, иногда экс, а иногда… – Она покачала головой и обернулась к остальным: – Что велят.
– Следы, – сказала Беатрис, – мы бы видели следы уколов.
Пул похлопал Хелен по коленке.
– Она нюхала. – Он расширил ноздри и провел под носом сигаретой. – Правда?
Хелен кивнула.
– Когда нюхаешь, не так привыкаешь, – сказала она.
Пул усмехнулся:
– Ну, разумеется.
Хелен убрала его руку со своего колена, встала, прошла к холодильнику, достала банку пива «Миллер» и с резким щелчком ее открыла. Из отверстия пошла пена. Хелен, запрокинув голову, заливала пиво в рот. Я взглянул на часы. Было только пол-одиннадцатого.
Бруссард позвонил детективам из отдела по борьбе с преступлениями против детей и попросил немедленно отыскать Криса Маллена и установить за ним слежку. Теперь, считая двоих сотрудников, направленных по следу Рея Ликански, поисками, так или иначе связанными с исчезновением Аманды, сверхурочно занимался весь отдел.
– Вся информация строго для служебного пользования, – сказал Бруссард в трубку. – В настоящее время только я буду знать, чем вы заняты. Ясно?
