– Будем считать, что на одну семью. – Пул сделал пометку в блокноте. – Какого цвета?
– Они были белые.
– Кто?
– Друзья Рея. Женщина и мужчина. Оба белые.
– Отлично, – сказал Пул. – Но – дом. Какого он был цвета?
Она пожала плечами:
– Я не помню.
– Поехали искать Ликански, – сказал Бруссард. – Можно поехать в Пенсильванию. Черт, я сяду за руль.
Пул выставил руку:
– Дайте нам еще минутку, детектив. Мисс Маккриди, пожалуйста, вспомните. Вспомните тот вечер. Запахи. Музыку, ведь у Ликански в машине стереосистема. Вспомните все, что угодно, только бы снова почувствовать себя в той машине. Вы ехали из «Нашуа» в Чарлстаун. Это примерно десять часов, может, чуть меньше. Вы были никакая. Вы свернули в этот переулок, и вы…
– Мы – нет.
– Что?
– Мы в переулок не сворачивали. Остановились на улице. В переулке стояла старая сломанная машина. Пришлось колесить минут двадцать, пока нашли, где ее оставить. Там это непросто.
Пул кивнул:
– Сломанная машина в переулке. Было в ней что-нибудь запоминающееся?
Хелен покачала головой:
– Просто груда ржавого железа. Стояла на подпорках. Ни колес, ничего.
– Понятно, подпорки, – сказал Пул. – Больше ничего?
Хелен уже начала отрицательно покачивать головой, но вдруг замерла и захихикала.
– О чем смеемся? – спросил Пул.
– А?
– Что вас рассмешило, мисс Маккриди?
– Гарфилд.
– Джеймс Эй? Наш двадцатый президент?
– А? – Хелен выпучила глаза. – Нет. Тот кот.
Мы все посмотрели на нее в недоумении.
– Тот кот! – Она вытянула руки. – Из комиксов.
– Гм, – произнес я.
– Помните, все прилепляли этих Гарфилдов на окна в машинах? Ну. В той машине тоже был. Вот так я поняла, что он висит там типа вечно. Ну, сами подумайте, кто в наше время прилепляет Гарфилдов к стеклам?
– И в самом деле, – зло сплюнул Пул.
По прибытии в Новый Свет Уинтроп и другие первопоселенцы обосновались на клочке земли площадью примерно полтора квадратных километра, большая часть которого была на холме. Холм назвали именем родного английского города – Бостоном. Первая же зима оказалась суровой, и тогда выяснилось, что вода здесь почему-то солоноватая, поэтому поселенцы переправились через пролив, забрав с собой название «Бостон» и оставив на некоторое время то, что в дальнейшем станет Чарлстауном, без имени и назначения.
С тех пор Чарлстаун тесно связан с историей освоения Северной Америки. Основали его ирландцы, здесь прожило десять поколений рыбаков, купцов, ведших морскую торговлю, и портовых рабочих, поэтому горожане печально известны своей немногословностью и нежеланием общаться с полицией, вследствие чего частота убийств здесь хоть и невелика, но процент нераскрытых – самый высокий в стране. Эта неразговорчивость проявляется и в повседневной жизни. Спросите местного жителя, как пройти на такую-то улицу, и он прищурится.
– Какого хрена ты тут толчешься, если дороги не знаешь?! – так мог бы он вежливо ответить и показать, уж если вы ему действительно понравитесь, сложенный кулак с выставленным средним пальцем.
Заблудиться и заплутать в Чарлстауне легко. Таблички с названиями постоянно куда-то исчезают, здания вдоль улиц местами так теснятся друг к другу, что можно легко пропустить переулок, ведущий к домам, которые стоят за ними в глубине. Улочки, ведущие по склону холма, часто заканчиваются тупиками, заставляют водителя разворачивать назад.
Кварталы Чарлстауна меняют характер с поразительной быстротой. В зависимости от направления движения жилой район Мишавам может смениться вполне пристойными, с точки зрения среднего класса, кирпичными домами, подковой окружающими Эдвардс-Парк. Улицы здесь проходят через великолепие колониальных городских зданий из красного кирпича с белой отделкой, обступающих площадь Памятника, и без всякого предостережения или уважения к истории переходят в темно-серый район Банкер-Хилл, один из беднейших белых жилых кварталов по эту сторону от Западной Виргинии.
