Это была чистая правда. Лишь на миг представив, что чувствовала Нина в преддверии своей кончины, я будто застывала. Меня охватывало оцепенение, руки и ноги отказывались двигаться, я даже не могла дышать. Из глаз начинали градом катиться слезы и только нервные всхлипы помогали мне делать вдохи и выдохи.
Все мое человеческое естество, желание жить, творить и познавать новое резко отторгало и не хотело принимать действительность. Реальность, в которой молодая девушка, точно заблудившийся ягненок в лесу, так легко и безвременно может закончить свой век. Ужасно. Все здесь от начала до конца было ужасно. Если это самоубийство, то страшно было от мысли, что происходило с Ниной, раз она решила прервать жизнь. Если это убийство…ещё страшнее.
Мы заснули с Николь на рассвете. Алкоголь помог мне отключиться, но не избавил от кошмаров.
Я ещё долго буду видеть Нину в своих снах.
Проснулась я ближе к трем часам дня. В кровати я лежала одна. Медленно потянувшись, испытывая при этом муки похмелья, я обнаружила на прикроватной тумбочке целую бутылку воды и таблетку аспирина.
–Боже храни семью Голдбейнов,– прохрипела я и бодро осушила половину бутылки.
После, я ещё лежала в кровати, стараясь не думать о тошноте и вертящейся кругом, точно волчок, комнате. Благо в спальне было открыто окно и пахло свежестью после дождя. Это помогало прийти в себя.
С горем пополам я добралась до душа. Десять минут и от меня уже не пахло, как от последнего алкоголика. Но чувствовала я себя,по-прежнему, хуже, чем выглядела.
Я вышла из душа в одном полотенце и встретила Николь, выпрямляющую свои волосы. Она улыбнулась мне в отражении зеркала и произнесла.
–Мои вещи в твоем распоряжении, бери все что нужно.
–Косметику тоже? – осторожно спросила я.
–Сильно сомневаюсь, что у нас с тобой один тон кожи,– хихикнула Николь,– я шучу. Говорю же, бери что хочешь,– она развернулась ко мне и лукаво улыбнулась,– но тональник все же возьми мамин.
Я цокнула языком и закатила глаза.
–Как чувствуешь себя? – осторожно спросила подруга, вновь отворачиваюсь к зеркалу.
–Отвратительно,– хмыкнула я,– но без тебя с Гретой было бы хуже. Спасибо вам.
–Брось,– отмахнулась Николь,– это меньшее что мы могли сделать. Тебе нужно в академию сегодня?
–Ну…– бухнувшись на кровать, я уставилась в потолок,– на сцен реч я уже опоздала, а фехтование как раз началось не так давно,– потерев руками глаза, я с тоскливым стоном произнесла,– а вот на репетицию сходить нужно, во чтобы то ни стало.
–Стремно,– вздохнула Николь,– тебе бы хорошо отдохнуть от…ну, ты поняла.
–Ага.
Полежав ещё немного я начала собираться. К тому моменту, как я накрасилась, оделась и поела в доме кроме меня и пса Бардита никого не осталось. Николь поехала в академию, а Грета на работу. У меня было целых полтора часа на перевести дух и собраться с мыслями.
События ночи казались страшным сном. Я как будто посмотрела фильм ужасов, достаточно пугающий, чтобы после него осталось такое мерзенькое, неприятное ощущение на сердце. Не могло все это произойти на самом деле.
Пока я сидела на кухне и ела вафли, которые так заботливо испекла Грета, мне все казалось, что в доме, кто-то был. По затылку бежали мурашки. Я то и дело оборачивалась, проверяя не стоит ли кто-нибудь за спиной. Во мне росла тревога. Она охватывала мое тело жадными, когтистыми лапами. Сжимала рассудок в этих нерушимых тисках. С каждой минутой мое одиночество и тишина давили сильнее и сильнее. Даже спящий рядом Бардит не помогал успокоиться.
