Так мы с Вадиком и порешили. Его благополучно прооперировали, и он пошел на поправку. И начал на каждом углу травить эту историю. Народ вроде поначалу посмеивался, а потом дед Кузя вдруг на добровольных началах стал масло подливать в огонь и про моего отца-колдуна байки рассказывать. Да и жутковатые какие-то. Гляжу, а в деревне на меня стали косо и с опаской посматривать, – Гришка засмеялся. – Все-таки не зря я в молодости «Комсомольский прожектор» оформлял. Не пропала школа. Сработала «агитка». Я теперь – колдун, Родя. Меня грабить и убивать не придут.
В тот день мы легли поздно, но проснулся я рано и совершенно свежим. Может, чистый воздух и на самом деле подействовал.
Гришка уже встал. Я вышел на крыльцо и застал странную сцену. Дядька стоял недалеко от колодца, как-то вытянувшись и повернувшись ко мне спиной. Поэтому глаз его я разглядеть не мог. Рядом с ним сидели, преданно на него уставившись, два волка. Обе зверюги как-то размеренно и в такт покачивали головами, как будто соглашаясь с тем, что мысленно говорил им Гришка. Услышав звук моего движения, один из волков повернулся. Его шерсть вздыбилась, и он, угрожающе пригнув голову к земле, двинулся в мою сторону. Но, подойдя ближе, сел на задние лапы и вопрошающе на меня посмотрел.
А я, как и тогда, в детстве, ужасно испугался, но одновременно понял, что за моим страхом прячется странная, но кажущаяся верной мысль, что волк для меня не опасен, и он просто пытается меня понять. Естественно, как объясниться с ним, я не знал, но, преодолев испуг, его погладил.
Гришка с интересом на меня посмотрел.
– Значит, и ты такой же… – полувопросительно проговорил он.
– Это ты – тоже, а не я, – чуть раздраженно сказал я. – А я обыкновенный.
Гришка заржал так, что волки шарахнулись и удрали. Видимо, он все-таки что-то им на неизвестном мне языке нашептал.
– Рассказывай, обыкновенный. Вот уж не думал, что батяня и тебя посвятил. А я-то, дурак, гордился, что только меня. Из наших баб-то точно никто не знал, что он с волками умеет общаться. Ни мать, ни сестренка. А я еще чёрт-те сколько времени потратил, пока не научился с этими зверушками ладить. Эта способность, Родя, кстати, еще одна причина, почему я здесь никого не боюсь. Кого мне бояться с такой охраной? Да и тебе, видать, в лесу страшиться некого.
– Так твоя история про Вадика – правда? – живо заинтересовался я. – Ты, значит, деньги-то ему не за так дал. Совесть, наверное, замучила, отмазаться решил.
– Дурак ты и уши холодные, – рассердился Гришка. – Завиральная эта история от начала и до конца. – Он помолчал. – Хотя, чего греха таить, теоретически возможная.
В общем, я неплохо провел те дни с Гришкой, а потом стал при любой возможности заезжать к нему расслабиться и подышать воздухом. Даже мать, которая поначалу ужасно упиралась, уговорил съездить. И она там вместо нескольких дней пробыла целый месяц. Так ей понравилось. Разве плохо? Утром встанет и курочек идет кормить, нутрий. Потом яички собирать. А дальше по лесу гулять. Устанет – домой идет чаи ягодные гонять. Лепота.
А потом однажды Гришка предложил приехать под новый год. Но сразу сказал:
– Ты, Родик, здесь больше пары-тройки дней зимой со мной не выдержишь. Заскучаешь. А вот если друзей возьмешь, то будет в самый раз. На лыжах покатаетесь, в баньке попаритесь, водочку попьете, за жизнь покалякаете.
С тех пор и повелось. Ездил я туда с Духом и Кимирсеном. То есть с Мишкой Духовым и Серегой Кимом, корейцем. Еще двумя, как я, холостяками. Моими однокашниками. Хотя в школе я с ними даже особенно и не дружил. Так, хорошо друг к другу относились, но в компаниях были разных. Естественно, после школы наши дорожки разбежались. Я, повзрослев, про те детские взаимоотношения и думать позабыл, но однажды в сауне встретил Кимирсена. А он такой важный, солидный. Как же, главный дерматолог округа. Своя практика, «бабки». Он же, узнав меня, то-то начал выпендриваться. Мол, вон я какой. А я уже принял прилично и говорю ему:
