Чтобы казнить убить все то, зерно.
Которое по земле просыпалось,
И сердца чуткие в мир любовь несли,
Всех обезглавливали и не иначе,
Чтобы ростки не посеяли любви.
Кромешной тьмой то время называем,
Одни лишь пытки ужасы судьбы,
Но от тебя не слышали проклятий,
Когда казнили время той войны.
Ходила очень тихо по деревне,
И славила во всю ты небеса,
К тебе народ всегда вблизи толкался,
И увлекался, глядя в небеса.
Ты зачаровывала всех своим молчаньем,
Когда обращена твоя душа,
Во имя Бога он преображался,
Народ тебя так чтил и небеса.
Ты зернышко любви тогда сажала,
Народы верили, славили Творца,
Но часть людей тебя все ж презирала,
И гнали прочь из этого дворца.
Ты много исходила, говорила,
Что дух небес витает далеко,
Он проведет в безмолвные эфиры,
И людям станет жить всем проще.
Ты за то, чтобы народ в великий превратился,
И маску страха снял и шел вперед,
Отстаивал права и был участен,
Перевернув задуманный тот ход.
Событий много было,
Но разочарование оно близко тебе всегда,
Не понимали люди, что же сами,
Они поймут невидимо Творца.
И били и калечили, что сами,
Не могут тайно слышать облака,
Но ты на деле даром обладала,
И слышала его народ, зовя.
Прислуги королей тебя ловили,
И резали частями, что бы ты,
Не слова боле там произносила,
И рвали по частям тебя быки.
Ты много испытала моя детка,
И эхо звучно отдает в душе,
Она страдала долго на рассвете,
Как издевались, били на кресте.
О, сколько ты молитв им прочитала,
Не верили они все это блажь,
В глаза камнями сильно так бросали,
И в омут тебя скидывали и не раз.
Томился дух, от седины височки,
Они в крови сухой были не раз,
Так били тебя прутьями березы,
Выкалывали не один те глаз.
Ходила ты слепая и глухая,
Не видя, что куда сама бредешь,
Народ тебя тихонько провожал в путь,
А далее достигнут у ворот.
И вот опять та казнь и вера в Бога,
Ты верила, испила все сполна,
Ты вволю говорила слово Бога,
И вешали тебя как на врага,
Кидали петлю, ты сама шагала,
И снова речи высоко несла,
Чтобы одумался народ, кричала,
Чтоб мерзость из людей вся изошла.
Не понимали больно и обидно,
Ты говорила, как им донести,
Не слышали тебя словно в пустыне,
Ты одиноко бродила на земле.
Прости меня малыш за эти тайны,
Сердечко это выдержать должно,
Кромешной тьмы ты видела молчанье,
И виселице рада больше и молвы.
Народ жестокий времена былые,
И голод уводил тебя не раз,
Ты очень плакала, просто голосила,
Чтобы детей, чем накормить, отказ,
Был от людей им тоже очень тяжко,
Те времена прожить и семьи прокормить,
Не выдержали многие и счастье,
Не видели, от голода умерли.
Я часто говорил, прости за это,
Всех, кто когда – то чем – то навредил,
Испила много в жизни и победа,
Она у твоих ног и пилигрим.
Дошла опять скажу до зазеркалья,
И слезно ты молила облака,
Чтоб помогли не чувствовать те боли,
Как будет отрубать рука врага.
Те головы катились постоянно,
А чем народ запугивать еще?
Лишь только пытки, а творенье Бога,
Не слышали и били все в лицо.
Прости малыш, опять я преклоняюсь,
За жизнь твою, что была очень тяжела,
Ты была верной Богу, проходила испытанья,
И верила всегда в творца – отца.
Прошли те годы знаем мы об этом,
Ты снова призвала те небеса,
И ты сейчас слагаешь все поэтом,
И вновь ты славишь небеса отца.
Давай же в путь иди не удивляйся,
Что многое познала на в пути,
И вере ты своей не изменяла,
За это получила все дары.
Общайся с небесами и всем миром,
И весточку неси от небесов,
Пускай все люди чтят отца и ныне,
