– Ты получила мое письмо?
По сравнению с ней он выглядел очень спокойным. Это просто оскорбительно! Так же как и его возмутительная инсинуация о мужчине у нее в постели.
Мелани кивнула, оставив попытки закрыть дверь.
– И?.. – мягко продолжал он свой допрос.
– И что?
Он пристально смотрел на нее своими серо-голубыми глазами, которые умели заглянуть ей прямо в душу.
– Не притворяйся, что тебе все равно.
На секунду ей показалось, что он имеет в виду себя, но тут же поняла, что он говорит о своей матери. Гнев у Мелани угас.
– Как Изабелл? – тихо спросила она.
Он пожал плечами:
– Как всегда. Упрямая как осел.
Мелани едва удержалась от улыбки. Мать Форда была более мягкой копией своего решительного, непреклонного сына, но такая же упрямая. Изабелл всегда с удивительной любовью и участием относилась к Мелани. О такой матери Мелани всегда мечтала. От этой мысли заныло сердце.
– Ты сказал, что Изабелл плохо себя чувствует?
– Она упала и сломала бедро в своем чертовом саду, а потом во время операции у нее возникли проблемы с сердцем.
Мелани не на шутку забеспокоилась. Когда он сообщил в письме, что Изабелл нездорова, то она подумала, что у его матери грипп или что-то вроде этого. Но операция…. Изабелл могла умереть, а она ничего не узнала бы. Сердце бешено заколотилось.
– Я… мне очень жаль, – прошептала она.
– А мне еще больше, – мрачно заметил Форд. – Она не желает делать то, что ей говорят, и, кажется, любой ценой хочет снова попасть в больницу. Отказывается переехать жить ко мне или в какой-нибудь санаторий. Она заявила, что, как только ее выпишут, она вернется домой, невзирая на мнение врачей. Единственная уступка с ее стороны – это позволить мне нанять постоянную сиделку, пока она снова не встанет на ноги. Да и этого удалось добиться с трудом. Она невыносима.
«И ты такой же», – подумала Мелани.
Форд вел бы себя точно так же в подобных обстоятельствах. Он был невыносимым и… самым сексуальным мужчиной на Земле.
Последнее соображение заставило ее потуже затянуть узел на поясе.
«Не смей показывать, как его появление на тебя действует, – молча приказала себе она. – Ты же знаешь – все кончено. Будь сильной».
– Мне очень жаль, – повторила она, – но, Форд, разве ты сам не видишь, что это нелепо – чтобы я выполняла какую-либо работу для твоей матери. Мы с тобой почти развелись.
– Это касается нас с тобой. Но это не должно отразиться на твоем отношении к Изабелл. Разве не так? Она, между прочим, очень расстроилась, когда ты отослала ей обратно письмо, не прочитав.
Удар ниже пояса. Но в этом весь Форд.
– Так было лучше.
– Да ну? Для кого?
– Форд, я не намерена стоять здесь и ругаться с тобой. – Мелани проняла дрожь, хотя было тепло.
– Тебе холодно. – Он распахнул дверь, от чего ей пришлось отступить назад в холл. – Давай обсудим все в доме.
– Прости, но я что-то не помню, чтобы я тебя пригласила, – язвительно произнесла она. Хоть на это у нее хватило сил!
– Мелани, мы были женаты два года, и, если только ты не притворялась все это время, ты любила мою мать. Я прошу тебя о помощи ради нее. О’кей? Ты на самом деле отказываешься?
Два года, четыре месяца и пять дней, чтобы быть точной. И первые одиннадцать месяцев были раем. После этого…
– Пожалуйста, уходи, – слабым голосом произнесла она. – Нашим адвокатам это не понравилось бы.
– Ну их к черту. – Он взял ее за руку, отстранил и вошел в холл, закрыв за собой дверь. – Все они паразиты. Мне нужно с тобой поговорить – вот это важно.
