Жест-взмах на противоположный конец. Печется о моей девичьей чести? Как мило.
— Сейчас мы поедим, а потом… что за выражение вселенской скорби на лице, Лиза? Где трудовой энтузиазм и жажда доказать обществу в моем лице свою полезность и искреннее желание исправиться?
Странно, но слова эти совершенно не звучали оскорбительно. И я поймала себя на том, что чем дальше — тем сложнее мне было воспринимать носорога всерьез.
— Я скорблю не об этом, — отозвалась я, глядя в насмешливые карие глаза. — А о том, что насчет палаток в гостиной ты пошутил, и мы их не взяли…
Светлый довольно хмыкнул, пожал плечами и уверенно поскакал по ступенькам лестницы вниз. А я, терзаемая любопытством, заглянула за дверь той комнаты, что была мне предназначена. Стало ясно, что моя девичья честь волновала Мэттью Тернера меньше всего.
Крохотное помещение с маленьким круглым окошком, узкой кроватью, тумбочкой при ней и занимающим чуть ли не полкомнаты шкафом. И полкомнаты он занимал вовсе не потому, что был большой. Когда-то здесь наверняка жила прислуга.
Я мысленно расфырчалась, но признала за ним это право. А потом даже утешилась — меньше драить!
И отправилась помогать разгружать машину.
Этой же ночью я поняла, что была неправа. Мэтт отселил меня на другое крыло дома не потому, что хотел указать мне место.
Вопль заставил меня скатиться с кровати, уходя из-под возможного удара, когда я еще не успела проснуться. Я стукнулась коленом об пол, но не обратила на это внимания, схватила подушку, швырнула ее в сторону двери, чтобы отвлечь внимание нападающего… и замерла. Тяжело дыша, зажавшись в щель между шкафом и стеной, судорожно сжимая кулаки. Браслеты щекотали кожу совсем слабыми электрическими разрядами, гася рвущуюся наружу магию.
Вязкая тишина забивала глотку. Кровь стучала в висках, несла адреналин по венам.
В моей комнатушке никого не было. Никто не нападал. Но вопль — вопль, который я узнала бы из тысячи — повторился.
Так кричит человек под пытками. Протяжный вой, исполненный боли и муки. И доносился он до меня из противоположного крыла. Оттуда, где спал светлый.
Я стремительно вылетела из комнаты и беззвучными скачками понеслась вперед — не думая, не рассуждая, просто зная, что как-то должна это остановить, и все.
Плевать на магию. И без магии человеку можно многое сделать.
Металлическая статуэтка, подхваченная где-то по дороге, удобно легла в руку.
Дверь в комнату светлого я открыла рывком, зная, что приоткрыть и посмотреть, что происходит, или проскользнуть незаметно все равно не получится — все двери в доме скрипели, как обездоленные старушки. Поэтому я распахнула ее и сразу ударила наотмашь перед собой, отпрыгнула в сторону и…
— Ну и что это за ритуальные пляски?
Ровный, спокойный голос светлого обрушился на меня, как ведро ледяной воды.
Я сглотнула, понимая, что в комнате он один. Чужих нет. Врагов нет.
Никого нет.
Не надо драться, не надо спасать.
Уже год, как не надо. Что все вот это вот — рывки, скачки, уход из-под ударов, отчаянное нападение — все в прошлом.
Занесенная для удара рука бессильно опустилась.
Это что же, мне приснилось? Примерещилось спросонья?
Ну и идиоткой же я себя выставила.
Я медленно подняла взгляд на Мэттью и поняла, что с последним выводом поторопилась.
Мужчина сидел на кровати, чуть сгорбившись, уперев локти в колени. Лунный свет, падающий в незадернутое шторой окно, серебрил светлую кожу и подчеркивал тенями рельефы мышц и шрамов. Он путался в мокрых, всклокоченных рыжих волосах и заставлял сверкать капли пота на лбу.
