— Что это?
— Чертежи, по которым надо собирать, — терпеливо, как маленькому ребёнку, ответила Виктория. Я недоверчиво на неё посмотрел. Чертежи, серьёзно? Вот эти каракули?
— Хотелось бы мне посмотреть на курицу, которая рисовала их отрубленными лапами.
— Очень приятно познакомиться, это я.
Чёрт. Некрасиво вышло. Виктория нахохлилась, отошла на край сцены, сделав вид, что внимательно рассматривает бархатный занавес.
— Простите. — Нет, я правда раскаяние почувствовал. Не всем дано хорошо чертить. — Просто я… Я просто к другим привык. Эти ничего, главное, что можно разобрать.
— Ну спасибо, — едко ответила она, оборачиваясь. Брови нахмурены, в глазах чистая, неразбавленная неприязнь. Ну, молодец, Голицын, нечего сказать, пришёл налаживать отношения с учительницей дочери…
— Простите. — Как одним взглядом она заставила чувствовать себя последним подонком? Рука сама потянулась к затылку, я рассеянно взъерошил волосы и посмотрел на зал. — Просто день такой… идиотский… Не стоило на вас срываться. У вас поставленная рука, только вы…
— Перестаньте, — перебила Виктория устало. — Правда, перестаньте. Вы же строитель, так? Понятное дело, мои чертежи для вас как для меня рисунки трёхлетки против эскизов выпускника художки. Там правда можно что-то разобрать? Если нет, попытаюсь объяснить на пальцах.
— На пальцах не надо, — улыбнулся я невольно. Один — один, я прошёлся по её творчеству, она вызвала вину. — Просто помогайте, когда попрошу.
— Не против музыки? — Виктория достала телефон, помахала им в воздухе.
— Почему нет?
Я ожидал чего угодно. Правда, от Чайковского до Зиверт, но то, что телефон вдруг закричал так, словно рожает демона в муках и никак не может разродиться...
— Ой, простите, — густо покраснела она, убавляя звук. Не сразу дошло, что это звонок. Виктория легко спрыгнула со сцены и отошла, тихо отвечая. Когда вернулась, я успел собрать первый домик. Несложная конструкция: фасад и опоры позади.
— Ещё раз простите. Подруга вернула звонок, который я поменяла перед школой.
— На уроках он тоже так звонит? — невинно поинтересовался я, собирая следующий домик. Улыбка дрожала в уголках губ, стоило вспомнить испуганное выражение её лица.
— Нет, конечно! — возмутилась она, и в этот момент я поймал взгляд. Не так даже: взгляд. Серые глаза, такие глубокие, опушенные густыми ресницами, без грамма косметики. Такой один раз увидишь — никогда не забудешь.
— Я шучу, — сказал зачем-то.
Виктория не стала отвечать. Включила что-то нейтральное, попсовое. Через час всё было закончено. Расставив декорации, мы переглянулось.
— Ну что, по домам? — спросил я бодро. Скорее бы: до времени, обещанного Насте, успею документы просмотреть.
— Да! И, Виктор, — она дружелюбно улыбнулась, — спасибо за помощь.
— Не за что, — ответил и ляпнул, не подумав: — Обращайтесь, если что.
Кто только за язык тянул? Потянул и дальше, когда я предложил:
— Вас подвезти?
— Спасибо, нет. Я недалеко живу.
Ну да, недалеко. Я тут с трудом квартиру снял, сколько же она получает? Или кто-то содержит? Любовник? Муж? Кольца вроде нет, но это не показатель. В любом случае, это не моё дело. Девушка красивая, что бы ей одной быть?
— До встречи, — сказала она, когда я спустился со сцены. Встречи? Значит, ещё помощь понадобится? Ну точно, нахрена ляпнул?
— На спектакле, — уточнила, заставив закатить глаза. Неужели так легко мысли прочитала?
