Просто Чудо - страница 7

– Работа вам, Сан Саныч, и впрямь предстоит серьезная, – прочитал его мысль изобретатель, – Хотите, я вам для вашего же облегчения весь мой проект на пальцах изложу? Прямо тут же. Не сходя с места. Вы позволите?

И не дождавшись позволения, изобретатель «машины времени» новейшего образца вертанул узким своим сложно приталенным телом и присел на сваленной в углу Ходиковского кабинета груде исписанной и исчерканной бумаги. Тощую ногу на ногу возложил, обнажив при этом безволосые плоские икры и, под цвет галстука интересные свои, в модных космических разводах носки.

– Значит так, – заговорил он доходчивым, без особой ученой зауми голосом, – Как приметил еще старик Эйнштейн: время – весьма тривиальная штука. Ну как расписание, что ли, автобуса. Изменить его нам – раз плюнуть. Перекраивать время, сжимать его, разжимать, гнуть во все стороны, крутить, выворачивать наизнанку – решение всех этих задачек вполне уже в наших современных силах. Бесспорным доказательством этого факта является так называемый «парадокс близнецов». Вы конечно же, слыхали про таких, Александр Александрович, двух братов-акробатов? Впрочем, любой, даже самый нерадивый школьник с ними знаком.

Сан Саныч мотнул головой, будто отгоняя муху.

– Представьте себе: один из братьев-близнецов на хорошей скорости и всерьез отчалил в космос, – заговорил дальше изобретатель, пытаясь заинтересовать Ходикова неприлично тривиальными для хоть и давнего, но все-таки физтеховского выпускника фактами, – Как вы думаете, в каком состоянии застанет он по возвращении своего брата?

Сан Саныч сердито шевельнул бровями и с решительностью ответил:

– Соскучившимся…

Академик поелозил по шее кадыком и снисходительно улыбнулся.

– При возвращении домой, – мягко уточнил он, – Брат-космонавт, парнишка еще с цветением юности на лице и в теле, застанет своего домоседа-братца уже глубочайшим стариком. Если вообще застанет…

– Ух ты! – притворно изумился общеизвестной для любого физика истине Сан Саныч, чувствуя однако, как от непостижимых скоростей и классических космических чудес, да еще и под самый конец рабочего дня у него начинает ломить в висках, – Бедняга… Так ведь лучше ж ему было тогда вообще не возвращаться. А что случилось с его женой? С семьей его, не знаете?…

Но академик-изобретатель ернического тона его не заметил. Или только сделал вид, что не заметил.

– Не в семье тут, Сан Саныч, дело! – вскикнул он и взмахнул длинной, узкой ладонью, – И не в жене, а в принципе! И, конечно же, в тех великих возможностях, которые нам предоставляет время, данное каждому из нас в объективное ощущение!

– Ну-ну… – покачал головой Ходиков и снова посмотрел на часы, как бы зовя их себе в подмогу.

– Не менее интересен также и пример с так называемыми «пионами», – не унимался академик Шутов, – Нет, не цветами, конечно, а теми мельчайшими частицами, что по-нашему, по-научному еще принято называть пи-мезонами. Малюсенькими такими козявками. Частицами, имеющими промежуточную между протоном и электроном массой…

«Он, никак, эту свою вводную речь в детском саду каком-нибудь репетировал…» – подумал было Сан Саныч. Мысль о детском садике привела его к внучке Олечке, а там уж – и к Дусе, любимой жене его. – «Как это они там без него? Справляются?…»

Сан Саныч мягко, с нежно мечтательным чувством улыбнулся.

Окрыленный этой его неземной улыбкой, академик Шутов еще больше оживился, дальше, стремительнее полетел с описанием своего проекта.