Бичом древнего замка, как и любого другого старого жилища, выступал постельный клоп. Мы отловили целую склянку букашек, копаясь в матрасах смотрителя.
Неприятные жирные жуки, закусывавшие служителем не один год, копошились внутри плотно закупоренной колбы, которую Максим только что извлёк из кармана штанов.
Он медлил – жуков мало кто любил. О том, как мы их собирали вовсе не хотелось вспоминать.
– Давай я, – отнял Григорий стекляшку из рук мага огня, вывалил их себе на ладонь и раздавил, заставляя нас поморщиться.
Максим нажал на головку ключа, из узкой сферической окружности показалась игла. Он вымазал ту в расплющенных внутренностях прямо на ладони Григория и поднёс ключ к скважине.
Мы надеялись, что этого будет достаточно и тихо молили о том духов.
Ключ вошел в отверстие – мы замерли. Раздался звонкий щелчок.
– Победа! – шепотом провозгласил Максим, ныряя в образовавшийся проём.
Тайная комната оказалась заметно меньше парадной залы и выглядела не больше малой гостиной в моём доме. Впрочем, если принимать во внимание захламленность пространства, набитого вещами до потолка и оставлявшего узкие проходы между ними, чтобы протиснуться поодиночке, здесь было где побродить и на что посмотреть: склады сундуков, ряды высоких шкафов всех мастей; стены опоясывали полки, заставленные так плотно, что здесь едва ли нашлось бы место впихнуть ещё одну чернильницу!
– Ну и беспорядок, – пожаловался Кирилл, чихнув несколько раз.
– Хватит топтаться у меня по ногам! – рассерженным котом шипел Максим.
– А ты отойди от меня, – осадил Григорий.
– Не могу! Тут везде паутина.
– Так спали её.
– Спятил! Мало ли что здесь. Вспыхнет ещё, не потушим.
Максим был прав. С неизвестными артефактами шутки плохи, а если учесть, что здесь были собраны самые опасные из них, то приходилось вести себя вдвойне осторожнее.
Мы разбрелись в разные стороны, чтобы не толкаться и лучше осмотреться.
– На поиски около часа, – напомнил из темноты Максим. – И не трогайте слишком подозрительные штуки. Особенно ты.
Григорий только фыркнул из темноты.
Я зажег огонёк на ладони, как научила Марта, и огляделся. Что из увиденного можно было считать подозрительным предметом, а что нет? Вопрос хороший.
Старинные шкатулки, чайные сервизы, потрепанные шляпы, сломанные подсвечники, горшки для цветов; веретено, заткнутое в угол и прикрытое поношенными дорожными мантиями, рядом пара потёртых красных сапог; свернутый ковер торчит из-под буфета с зеркалами, на полках которого битые вазы и стопка бумаг, придавленная на манер пресс-папье треснутой рамой, части которой не расходятся только благодаря кружеву, стягивающему угол; линялая лисья шкура и игольница со ржавыми булавками поверх.
Наверное, я ожидал увидеть не совсем это. Роскошь музея давала надежду, что здесь отыщутся ещё большие сокровища, но увы, всё это походило на заплесневелый хлам.
Ко мне навстречу пробирался Кирилл.
– Тоже шокирован?
– Не то слово. Слушай, а может быть это какое-то заклинание?
Кирилл понял меня с полуслова.
– Я подумал о том же. Поверить не могу, что здесь только этот мусор.
Обсудив, мы все согласились, что дело нечисто. И не только потому что никто давно не брал в руки метлу.
Со слов отца Максима, здесь были удивительные вещи. Ничего подобного мы и близко не наблюдали. По всему выходило, что после вторжения мага огня, некоторые меры всё же были предприняты: мы подозревали наложенное на артефакты заклинание, скрывавшее истинное и выдававшее взгляду неприглядную нам картину.
