На следующей неделе Олег, как и обещал, позвал Василия смотреть ружьё. Пошли на край посёлка, где жили бывшие поселенцы. Их было в посёлке десятка два, в основном с жёнами, некоторые с детьми. Большая часть из них за хорошее поведение или стукачество, переводились из колонии поселения на вольное поселение до окончания срока. Им разрешалось проживать в посёлке, приглашать к себе жену, при этом нужно было ходить на принудительные работы и отмечаться два раза в день на колонии. Некоторые из них после окончания срока так и оставались жить в посёлке со своими жёнами, но поселковое «начальство» сторонилось их, дружбы не заводили, общались мало, был у них свой, обособленный мирок. Многие из них пытались передавать на колонию особого режима передачи с воли, но не у всех это получалось. Тех, кто попадался за такие вещи, обычно отправляли из посёлка, а могли и срок дать.
Бывшего поселенца звали Семён. Вольным жил он на посёлке уже давно, работал на лесовозе, в свободное время промышлял охотой.
– Кого там принесло, – встретил нас окриком в тесной прихожей, захламлённой всевозможными вещами, предназначение многих из них понять было трудно, наверное, даже самому хозяину.
– Привет Семён, – ответил Олег.
– А, это ты, заходи. Семён, – протянул Васе мозолистую в шрамах ручищу.
– Василий, – ответил тот и поморщился от крепкого рукопожатия.
– Присаживайтесь на диван, – махнул в дальний конец комнаты, – сейчас принесу.
Гости несмело присели на край засаленного дивана, на другом краю которого лежал ворох разношерстной одежды, а из него выглядывала морда огромного рыжего кота с закрытыми глазами. Василий оглянулся вокруг. Жилище малопривлекательное даже для холостяка, а Олег говорил, что у Семёна красавица жена.
Стены голые, сложенные из посеревших от времени брёвен, в щелях местами торчит утеплительная пакля, на гвоздях развешана одежда и пучки засушенной травы. Сама комната большая, убранства немного – диван, на котором сидели наши герои, в противоположном углу ламповый телевизор, между окон колченогий шкаф, из открытой двери которого видны рукава заношенной одежды, а за стеклом второй половины виднелась не очень чистая кухонная посуда. Посредине стоял круглый стол, на нём швейная машинка, пара немытых тарелок и пепельница с окурками, вокруг стола – три стула.
Минут через десять появился неулыбчивый хозяин, развернул на столе принесенный мешок и сделал рукой приглашающий жест.
– Выбирай любое.
Выбирать было из чего. Затёртая, но прилично выглядевшая, ничем не примечательная одностволка, очень солидная двуствольная вертикалка и шикарная двустволка с отделанными резьбой цевьём, прикладом и замысловатой гравировкой на металлических частях.
– А что по чём? – на всякий случай спросил Вася, хотя для себя решил, что для начала будет достаточно одностволки.
– Самая простая – семьдесят, вертикалка – двести пятьдесят, а вот эта красавица полторы тысячи, она в отличие от других с документами.
