Ангелочек был не так уж невинен. К своим двадцати годам девчушка перепробовала все известные наркотики. Богатые родители, запоздало спохватившись, пристроили ее к нам в клинику. А когда у юной наркоманки наступил период ремиссии, наш шеф по доброте своей широкой души взял ее к нам в салон временным администратором. Так сказать, под постоянный присмотр.
В этот зимний вечер наше медицинское светило, грамотно споившее весь коллектив, проследил за своей подопечной так, что девочка из наркоманки переквалифицировалась в алкоголичку. Как знать, может, лечить алкоголизм ему удавалось успешнее.
Мы зашли в темный офис, босс сказал, что ему нужно собрать кое-какие документы, и закрылся у себя в кабинете. Когда я готовила кофе на кухне, чтобы самой быстрее протрезветь и привести в чувство Олеську, из кабинета донеслась приглушенная музыка.
Картинка, которую я увидела вернувшись, навсегда отпечаталась в моей памяти.
Мой импозантный босс, без трусов, но в пиджаке и галстуке, укладывал девчушку на предусмотрительно расстеленные на полу полотенца из кабинета массажистов. Меня ожидало место на втором полотенце рядом. Олеська выглядела вполне вменяемой и вполне довольной ходом событий.
Мой пьяный мозг пытался принять какое-то решение. Желательно разумное.
Пока я втыкала, глядя на весь этот сюр, возжелавший нестандартных утех босс впервые подал голос и предложил сделать мне «изысканный куни» (видимо, в его понимании изысканность заключалась в том, чтобы сделать это при свечах и в галстуке).
Это стало последней каплей. Сама формулировка, вид задорно торчащего члена под нависающим пузиком, гротескные томные взгляды… Я больше не могла сдерживаться и начала ржать в голос. Это была форменная истерика, я хохотала, хохотала и никак не могла остановиться. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что надо уматывать, и как можно быстрее.
На морозном воздухе я продолжала смеяться до слез, которые льдинками замерзали на щеках. А потом меня стало выворачивать. Наверное, еще никто не блевал в перерывах между приступами смеха.
На следующий день шеф сказался больным и в офисе не появился.
Трудовую книжку по заявлению об уходе по собственному желанию мне выдали незамедлительно. Так же как и полный расчет без необходимой двухнедельной отработки.
В моем резюме появилась гордая строчка о первом опыте работы – чуть больше года – и выглядело это солидно. Я с облегчением закрыла за собой дверь офиса, чтобы не появиться там уже никогда.
Спустя пару дней после публикации моего объявления о поиске работы (по старинке размещалось это все на страницах газет) мне позвонили, и вкрадчивый мужской голос предложил прийти к нему на собеседование.
Так началась новая глава в моей трудовой жизни.
Глава третья. Ветхозаветная история
Обладателя вкрадчивого голоса звали Иосиф.
В ожидании аудиенции я разглядывала кричаще дорого обставленный офис. Все, что было тогда на пике моды в понимании дизайнеров уездного города, здесь неожиданно гармонично сочеталось и не резало глаз: евроремонт (еще одно слово из 90-х), стеновые панели, паркет темного дуба, тут же чугунные статуэтки женщин в призывных позах, непременный аквариум в стене и кожаная мебель, к которой намертво приклеиваешься, просидев дольше пяти минут.
В святая святых меня ждал человек непомерных размеров. В иконописных еврейских глазах прыгали веселые чертята, появляющиеся при том или ином моем вопросе-ответе.
