– Вы к кому?– обратился он к ней.
– К папе.– успела сказать она, как была поймана за ремешок от небольшого пальто, тот сразу развязался, немного притормозив хозяйку в направлении ворот.
– А кто он по званию?– разозлился Начальник.
– Папа.– тихим голосом ответила мама, доставляя имеющуюся в избытке у пожарников жидкость.
– А что он тут делает?– более спокойным голосом поинтересовался Начальник.
– В кровати зависает.– непонятным диалектом ответила мама, не зная как ответить на вопрос.
Слегка испугавшись непонятного языка, Начальник принялся изучать бумаги по личному составу пожарной части, но не найдя подходящий вариант, решил вызвать экипаж из находящейся неподалеку больницы, чтобы те помогли на месте определиться, что значит – “в кровати зависает”.
Карета скорой помощи, как в шутку прозвали Пожарники небольшого размера телегу по переправке “обезшланженных”, прибыла на площадку перед частью не подавая признаков жизни. Пара человек в приличной униформе, минуя Дядю, сразу рванулась в направлении Начальника, что мирно восседал на стуле, которыми комплектовались все части провинции.
– Что вас тревожит?– начали они без уважения.
– В кровати зависает.– словно заколдованный только и смог сказать он.
– А где же папа?– искренне удивилась сидящая неподалеку мама.
– Сейчас разберемся.– забывая где находятся ответили те, увлекая маму в путешествие на их карете, оставляя Начальнику немой ответ на его вопрос.
Проходя сквозь мрачные толпы людей, обремененных своей работой во взгляде наступающей ночи, мама не сразу нашла необходимый этаж. Идя под руку с Медбратьями, что догадывались о причине ее появления в пожарной части и последующим этапом путешествия по коридорам больницы в направлении поиска интересующего лица, она не сразу заметила Заги, что неспешно прогуливалась вперед-назад, крутя в руках колесико от кроватки, которая недавно была в целости и сохранности, мерно восставая у них в спальне.
– Привет Заги, а где папа?– голосом мамы поинтересовался Медбрат.
– В кабинете.– спокойно ответил ребенок, замечая в движении несоответствие формы содержанию.
Услышав страшный приговор ее рассудку, не зная в какой из множества комнат скрывается ее любимый, мама уже сама заговорила:”А где Кима”,– словно захлебываясь или задыхаясь процедила она.
– Она пошла нам за попить.– узнавая знакомый голос добавила девочка.
– А что вас мучает жажда.– непонимая усомнилась мама.
Кима шла неспешной, слегка заплетающейся походкой, попивая на ходу струйки необходимой влаги, что впитывалась ее губами словно губкой. Для детского рассудка “падение” папы было не рядовым происшествием, а чем-то выходящим за рамки восприятия окружающей действительности, что неизбежно вело к появлению проявления настоящей сущности человека как личности.”Может быть мне вылезти.”– словно змеиное шипение, раздавались в ее уме последние слова пациента, но как она, невысокого роста девчушка, могла совладать с таким гигантом,– ”Заги все знает.”– только и приходило девочке в голову. Спустя некоторое время появилась и она.
Заги: Привет звала.
Кима: Папа звал.
Заги: Чей?
Кима: Мой.
Заги: Чисто, но не о том.
Кима: Может Самри и Рики.
Заги: Может.
Папа: Точно нет.
Услышав голос из ниоткуда, у любого человека возникнет закономерный вывод, что что-то не то, что можно было сказать о двух, небольшого роста девочках, Кима сразу метнула в него имеющийся в руках учебник по грамматике, Заги, не теряя внимания, сняла и запустила в него свою шляпу, придавая тому ужасающе-жутковатый вид несоразмеренного с действительностью и приводило к закономерному результату неотложной помощи.
