Наступила пауза. Медсёстры и мои родственник, которые ворвались следом за медиками в нашу детскую палату, несколько секунд молчали. Затем дружно не сговариваясь стали аплодировать тому, что произошло с нами в этой детской палате военного госпиталя.
Все были рады, что дети избавились от болезней. Главврач улыбнулся и не говоря ни слова ушёл из палаты. Мои родственник пришли проведать меня с гостинцами, которых хватало на всех больных детей, пригласили детей к столу на обед.
Пока обедали в столовой рабочие военного госпиталя наводили порядок в детской палате.
После обеда больные и здоровые дети вернулись в детскую палату на свои кровати. Меня переодели в мою одежду и тут же выписали из госпиталя. В этот день погода была солнечная.
Прямо из госпиталя не пошли домой к родственникам. Тётя Надя была в Грозном только во время свадьбы моих родителей. Поэтому решила прогуляться вместо со мной в сопровождении бабушки Дины.
В первую очередь пошли кататься на качелях в городской парк. Когда устали от прогулок, то кушали шашлык и мороженное пломбир. Вернулись домой к стенам старой крепости вечером. Там нас с прогулки ждала моя мама. «Сарафанное радио» уже сообщило ей о моих похождениях в детской палате военного госпиталя. Мама приехала за мной, чтобы забрать меня домой, пока мои приключения не навредили нашим родственникам в Грозном. Дома привыкли к моим выходкам, там мне есть много места.
3. Мой кругозор.
В конце 1950 года, когда мне уже было четыре года, наши квартиранты, семья евреев иммигрантов из Европы, собрались возвращаться обратно к себе домой.
Прощались с ними в слезах при разлуке, ведь за годы совместного проживания семьи стали как родные между собой. Всё равно все были рады, что кончилась война и каждый может вернуться к своему очагу.
После отъезда квартирантов в нашем огромном каменном доме освободилось много места. Больше никого жить к себе в дом решили не пускать. Вблизи нашего дома был колхоз «Кундухова».
На той территории в основном жили иммигранты из Европы, венгры и румыны. Они тоже после войны собирались вернуться к себе домой в европейские страны. Там не было школы.
Мои родители планировали построить дом в городе, чтобы мне через три года было близко ходить учиться в среднюю школу. К переезду в город решили этот старинный дом продать кому ни будь и на вырученные с продажи дома купить отцу большой автомобиль, который можно переделать на моего отца инвалида войны.
У отца был драндулет и трофейный мотоцикл «БМВ». Отцу тяжело было ездить на таком транспорте с калеченными войной ногами. К тому же отец работал в Гудермесе фотографом-портретистом.
Прямой дороги от нашего дома через речку Белка в город не было. Наш дом был на пологом левом берегу. В то время как Гудермес находился на обрывистом правом берегу, чуть в стороне от речки. Перебраться ни как невозможно.
Выше по реке железнодорожный мост, а за ним шоссейный мост. Можно ехать в город через железнодорожный переезд по шоссейному мосту. Но, это в объезд несколько километров в хорошую погоду.
От нашего дома дороги нет. В плохую погоду такая грязь, что не пройти и не проехать. Работать надо каждый день в любую погоду. На пенсию по инвалидности не проживёшь.
Мама после войны работала в колхозе «Победа» за городом до моего рождения. Когда она была мной беремена, то с колхоза ушла. Перебрались жить в наш пустующий дом на левый берег реки. После моего рождения мама работала в городе на колхозном рынке продавцом.
