Он так и сказал, мне это запомнилось…
— Услада для глаз, — повторяю едва слышно.
— Ты что-то сказала? — вклинивается в мои размышления Марсель.
— Нет, ничего. Просто мысли вслух.
Я вышла за Тетерина из-за расчета. Банальный расчет, выгодный брак! Многие так замуж выходят… Почему в итоге именно я села в лужу? В наказание за брак по расчету, а не по любви? Какой странный закон справедливости! На кого-то обрушивает все беды, а других стороной обходит.
— Мне неинтересно ехать молча на протяжении всей дороги, — заявляет Марсель.
— Ника.
— Что?
— Если ты хотел, чтобы тебя развлекали, надо было Нику брать. Смуглая, темноволосая, с родинкой под губой с левой стороны. Она заканчивала цирковое училище, может жонглировать предметами и разговаривать совершенно разными голосами.
Краем глаза вижу, как каменеет лицо Марселя, как на его висках вздувается темно-синяя толстая вена.
Его бесит мой ответ.
Меня бесит, что он ведет себя, как король.
И я бы не делала из этого трагедии, если бы не чертово прошлое и те обидные слова, которые он мне сказал.
«Деревенская Хатико…»
Обида комом встает в груди. Мне бы помолчать и завести отстраненный, легкий разговор. Я умею, у меня язык хорошо подвешен, могу поддержать почти любую тему, но я спрашиваю о другом:
— Зачем тебе нужна девушка на вечер? Разве ты не был в обществе красотки, в которую безумно влюблен?
— Что? — искренне удивляется Марсель. — Когда?
— Когда я встретила тебя в аэропорту, ты был в компании стюардессы. «Я предпочитаю других девушек, и прямо сейчас одна из них пленила мое сердце навеки!» — цитирую его.
— Ааа…
Легкая усмешка, едва заметный кивок головой. Серые глаза теплеют на миг, потом снова становятся холодными и безразличными. Стальной…
— Ты же не думала, что я говорю серьезно?
— Прости?
— Я говорю то, что хотят услышать девушки. Только и всего. Каждой хочется знать, что она — та! Единственная, незаменимая, красивая самая! Та, что может украсть сердце, даже у заядлого бабника!
— То есть ты в нее не влюблен!
— Лен, — фыркает. — Я и тебе говорил, что влюбился. Ну? Выводы делай!
Скотина…
Значит, когда он говорит о любви, это ничего не значит. Из его губ вылетают просто звуки. Он не испытывает настоящих эмоций.
— Ты никогда не влюблялся?
— Что это такое?
— Ясно, — вздыхаю. — Холодный, ветреный. Как Балтийское море.
— Ты там бывала?
— Я много где побывала.
— Посчитаем?
— Не думаю, что стоит. Ты из-за рода работы явно побывал в большем количестве стран. Но успел ли насладиться колоритом? Или разглядывал чужое небо из окон гостиницы для служащих аэропортов?
По лицу Марселя пролетает легкая тень. Неужели господину Стальному есть, о чем сожалеть? Так неожиданно.
— Ты все еще летаешь?
— Управляю воздушным судном. Да, я не менял род деятельности!
— Какой у тебя стаж? Лет двадцать?
Марсель адресует мне холодный взгляд, с бурей ледяного возмущения внутри.
— Мне нет сорока, чтобы я успел налетать двадцать лет!
— Тогда опускаем планку. Пятнадцать? Общий стаж… Угадала?
— В точку. Скоро будет юбилейный полет.
— Пятнадцать лет на одной работе! Я бы так не смогла! — признаюсь, вытягиваясь. — Полгода-год, мой максимум.
— Стрекоза. Как долго планируешь задержаться в эскорте? Впрочем, не отвечай… Советую соскочить. На этой работе вянут быстро. Прямая дорога оттуда — на панель.
Отгораживаюсь от гадких слов, пропускаю их сквозь себя, как ветер.
— Всегда видно, когда бабу потаскало энное количество мужчин. Видно наутро… Уснул с красоткой, проснулся с худой, бледной девушкой, совершенно без лица и трясущейся над горсткой таблеток.
