– Ерунда. Мать у нас не такая, ты же знаешь, – как-то разгоряченно, в порыве откровения бросил Иоганн.
– Не можешь простить отца? – тихо спросила она его и испуганно оглянулась на дверь в комнату родителей.
Брат хмуро отвернулся, пожал плечами.
– Не знаю. Просто я не понимаю, за что он так поступил с матерью.
– Но ты же общаешься с ним, ходишь к его новой подружке, – со злым укором заметила сестренка.
– Это другое. И вообще, он с ней расстался, живет теперь один. Хочет вернуться к матери.
– И что будет?
– Не знаю. Как решит она.
Тогда они так и не договорили, что-то помешало, а потом к Дашке пришла подруга, а брат собрался на секцию, и разговор прервался сам собой.
«Не стоит» и «думай, что делаешь» – любимые словечки отца.
– А ты сам всегда думаешь, что делаешь? – как-то зло, в сердцах бросила она ему. – Думаешь, вот так вернулся – и все? Посадил сына за руль, купил мне выпускное платье, маме цветы?! Молодец! Только я не Иоганн, меня за машину не купишь.
– Даша, как ты разговариваешь с отцом! – попробовала остановить ее мать.
– А ты? Ты как со мной разговариваешь? Вы только и делаете, что кричите на меня, а я ничего не сделала, слышите?! Ничего! Я правда была у подруги и задержалась, все! Не понимаю, из-за чего надо поднимать такой сыр-бор.
– Не тыкай матери.
– Как хочу, так и говорю. Пошли вы все!
Она тогда, конечно, заслуженно схлопотала пощечину, хотя и было обидно, потому что все равно, если отбросить ее маленькую ложь о подруге, в кое-чем она ТОЖЕ была права, и они в самом деле никогда не прислушивались к ее мнению.
– С чего ты завелась? Все нормально? – с полчаса после этого разговора успокаивал ее брат. – Ну, будет. Покричали друг на друга, поплакали, хватит рыдать уже. Ты же знаешь, я этого переносить не могу. Уйду. Мне уйти?
– У-у-у, останься, – схватила она Иоганна за руку.
– Тогда кончай рыдать. Тоже мне актриса большого драматического театра. Еще скажи спасибо, что так обошлось. Ты ведь и вправду хватила лишку.
Она приподнялась на постели, с шумом высморкалась, вытерла слезы.
– Правда? Я не хотела. Это я сгоряча.
– Ага. Как теперь расхлебывать будешь? Мать вон обиделась, сказала, что с тобой даже говорить не будет, пока не извинишься.
– А ты попроси ее, а?
– Ладно. Но извиняться придется. И думай, что говоришь в следующий раз. Надо же было такое ляпнуть.
Иоганн встал, потянулся во весь рост.
– Надоели вы мне все, мочи нет.
«Как же он все-таки похож на отца, – подумала невольно Дашка. – А я на мать. Это к несчастью. Тетка Таня говорит, что счастливые дети похожи наоборот: мальчики на мам, девочки на пап. Жаль». Ей тоже хотелось быть счастливой.
≠
– Ну ты пойдешь извиняться или как? – спросил, выходя из комнаты брат.
– Давай еще немного подождем. С полчасика. И ты первый.
– А я-то тут причем? – сделал он непонимающий вид.
– Ну, пожалуйста.
Умела его сестренка вить из него веревки, что и говорить. Впрочем, Иоганну было легче согласиться и помочь Дашке примириться с матерью, чем еще пару дней ходить между надутыми щеками обеих.
– Женщины! Женщины, сын, это явление страшное, – как-то в шутку обмолвился его отец, когда они чинили машину.
– Ты маму имеешь в виду или Светлану?
– Да всех. Они из нас дураков делают, это точно, – разговорился отец. – Дай-ка ключ 9 на 12. Ага, вот тот.
Ход ремонта позволил легко и непринужденно сменить тон разговора, ловко свернув в сторону от опасной темы. Иоганн нормально относился к отцу, но все же такого контакта, как раньше, у них не было. Что-то мешало, даже не обида за себя. За себя ему обижаться было не за что. Ни его, ни Дашку отец, когда уходил из семьи, не забывал. И измена отца тоже была довольно банальна, такая же, как у многих. Просто не лежала душа поговорить о чем-то душевном, о том, что действительно волновало, слишком жива была в памяти картинка, как некрасиво отец поступил с матерью.
