На ее свободу в плане замужества пока больше никто серьезно не покушался, не считая нескольких пройдох, с которыми встречи-расставания были недолгими. И хотя ей шло уже к тридцати, комплексов по этому поводу Лера не имела. В юности она покорила своего Якова нестандартной, яркой и в то же время нежной красотой, которую он и запечатлел на одном из ее многочисленных портретов. Он висел теперь в гостиной и вызывал большой интерес у гостей. Один богач даже предлагал за него неплохие деньги.
На картине в большом красивом окне, подобрав под себя ноги, сидела юная девушка, похожая на рыжую кошечку, такая же гибкая и воздушная, готовая в любую минуту разогнуть спинку и спрыгнуть. Зеленые глаза с поволокой были задумчивы и мечтательны. Настроение художник поймал, и этот теплый летний вечерок надолго оставался в памяти благодаря распахнутому окну. Лера не хотела предавать память юности, наверное, ей все-таки было тогда хорошо с непутевым Яшкой. И портрет оставался на своем месте, куда пропавший муженек сам его когда-то и повесил.
Сейчас она находилась в самом расцвете своей женской красоты. Густые и непослушные медные кудри по-прежнему красиво оттеняли бело-розовую кожу. Зеленые кошачьи глаза озаряли лицо мощнейшим потоком энергии, настолько сильной, что одна из подруг называла Леру электрической станцией. В ней все было хорошо и интересно, и поклонники не переводились. А еще и работа постоянно сводила ее с неординарными людьми. Вроде скучать было некогда, но все же иногда ей казалось, что жизнь пуста, потому что нет в ней главного – любви.
В Яшку некогда она влюбилась с первого взгляда. Черноокий художник с золотыми кудрями до плеч, он был олицетворением чего-то богемного, неземного. Во всем искал прекрасное, что находило отражение в его картинах. Вдобавок любил философствовать, читать стихи Блока. Всегда был чем-то увлечен, но, к сожалению, не ею. Так говорили все, а она никого не слушала, веря только своему сердцу.
«Ведь я так люблю, разве моя любовь может остаться без ответа?» – твердила она себе. И, конечно, не осталась, художник увлекся, но, наверное, не очень серьезно, хоть они и поженились. Лера была счастлива тем, что любила. А он скорее позволял себя любить. Но она этого не хотела замечать. «Пока я люблю, я живу, – снова твердила она себе, – ведь без любви жить нельзя». И ей было хорошо, что он рядом, хотя частенько приходилось вытаскивать муженька из веселых компаний, где он вечно пристраивался к какой-нибудь девице. Он по натуре был само влюбленный нарцисс, но Лера этого не замечала. И счастье ее кончилось только тогда, когда она разлюбила сама. Собственно, эта детская влюбленность, не осознанная до конца, может, и не была настоящим чувством, но уходила болезненно. Сначала Лера все надеялась и ждала, потом перестала ждать, но все еще любила. Потом ушло чувство и осталась тоска, которая умела прижать так, что белый свет был не мил.
В такие моменты не радовали и роскошные наряды: кучи кофточек, туфелек, шляпок и шуб. Все это было приобретено уже давно и в больших количествах, благо заработок теперь позволял, да и времена дефицита прошли. Одеться хорошо Лера любила и была завсегдатаем распродаж и презентаций новых коллекций, многие модные дизайнеры считали за честь заманить теледиву в свои бутики и пристроить в качестве рекламы на красавице свои шедевры. Но заглушить наваливавшуюся тоску этим разноцветным тряпьем все равно не удавалось, а порой оно сильно раздражало, вываливаясь из всех шкафов. Такому количеству одежды уже не хватало места, и надо было сооружать новые антресоли, но руки все не доходили.
