Показалось, в уголках глаз и рта Майкла проскочила едва заметная мимолетная улыбка, неизвестно что означавшая. Он окинул Адама и Мэриэм взглядом, исполненным решимости:
– Мы попробуем вернуть вам вас через сны, – сообщил он тоном заговорщика.
– Скорее всего, их у вас не было все это время из-за таблеток, я прав?
Мэриэм лишь снова растерянно кивнула, она была застигнута врасплох. Сны? Какие сны?
– Что ж, с этого дня не пейте таблетки и приходите ко мне… – Он извлек откуда-то из пространства и начал листать свой блокнот. – Кхм, в четверг.
– И что, это все? – удивленно спросил Адам.
– Да, на сегодня это все, – не поднимая головы от своего блокнота, произнес Майкл.
– Все? – не унимался Адам.
– На сегодня это все, да, все, что я могу сказать, – еще раз повторил Майкл, ничуть, казалось, не смущенный явным неудовольствием клиента. – Жду нашей встречи в четверг. До тех пор – никаких таблеток!
Обратный путь снова пролегал по коридору-норе, запутанным ходам, ступеням. Это напоминало повторяющиеся сны о лестницах без начала и конца, когда даже не знаешь, поднимаешься ты или спускаешься, и уж точно неясно, выйдешь ли куда-нибудь. Путь к выходу из здания, обратно, в мир нормальных людей (к которому они сами относились ли теперь?), Адам и Мэриэм проделали уже самостоятельно.
Там их ждала машина. По дороге домой Мэриэм еле сдерживала слезы. Что-то вызвавшее в ней тепло и доверие кончилось лишь парой бессмысленных фраз нелепого человечка в мятых брюках. Еще одно бесплодное ожидание обернулось ничем.
* * *
Тем не менее в тот вечер она оставила нетронутой привычную порцию антидепрессантов и снотворного. Как советовал Майкл, она выпила стакан воды, задернула поплотнее шторы, чтобы наутро ни один предательский луч света не пробрался внутрь, и легла в кровать, укрывшись чуть ли не с головой.
Сон не шел. На одном боку, на другом, на спине. Ей только казалось, что тишина и темнота становятся все плотнее, все непроницаемее. В этой плотности уже что-то сгущается, заполняя сначала дальние углы, но постепенно подкрадываясь все ближе. Вместо Морфея ее все сильнее сжимал в непрошеных объятиях страх. Казалось, кто-то невидимый присутствует рядом с ней, слышалось чужое холодное дыхание. Никого не было, и она это прекрасно знала… Но уже начинала сомневаться, так ли это. Смутная тревога, боязнь неизвестного, страх перед этими тенями, склонившимися к ее кровати, не давали ей покоя.
Лишь зыбкая полуявь досталась ей этой ночью, когда сознание скользит по кромке, отделяющей сон от бодрствования, не склоняясь ни к одной из сторон.
Утром, когда свет все же пробрался в щелочку под закрытой дверью спальни, она встретила его почти с радостью. Лишь теперь, вместе с утренним лучом, убедившись, что у нее появился пусть такой хрупкий, но защитник, она смогла наконец ненадолго заснуть.
* * *
Весь следующий день после бессонной и полной тревоги ночи стал испытанием. Его привычная серость стала более тусклой, мир сделался еще бесцветнее и безрадостнее. К тому же день выдался пасмурным, рано стемнело.
К ней вернулась апатия, вспыхнувший огонек надежды сменился безразличием. Что будет дальше, сработает ли трюк этого Роббитсона или нет – все равно. Хотя бы на этот счет она не переживала.
Мэриэм словно находилась под толщей воды, куда не долетали звуки, слова, обычная жизнь текла где-то гораздо выше ее обиталища. Ей хватило последних сил не пить таблетки, но сейчас она это сделала скорее из безразличия.
