Теперь об отличии. Каждый свободен принимать частные услуги или отказываться от них, принимать их в той или иной степени и части, обговаривать цену. Я никого не могу заставить покупать мои брошюры и книги, читать их, платить издателю то, что ему действительно положено.
Но все, что касается государственных услуг, заранее предусмотрено законом. Не я определяю, что и сколько я должен платить за обеспечение моей безопасности. Чиновник дает мне ровно столько, сколько предписывает ему давать мне закон, и я плачу за эту услугу ровно столько, сколько опять-таки предписывает закон. Мое свободное решение здесь полностью отсутствует.
Поэтому важно знать, кто принимает такой закон.
Подобно тому, как в самой природе человека продавать как можно больше товаров, постараться сбывать самое худшее, но по самой высокой цене, так и тут позволительно думать, что нами управляют плохо и дорого, ибо те, кто имеет привилегию продавать, так сказать, правительственные товары, имеют также и привилегию определять количество, качество и цену таких товаров>3.
Вот почему при наличии обширной организации, которую именуют правительством и которая, как все организации, всегда стремится к собственному росту и расширению, нация, представленная своими депутатами, сама решает, по каким пунктам, в какой мере и за какую цену она намеревается быть управляемой и администрируемой.
Если же, пренебрегая этим обстоятельством, нация позволяет правителям выбирать самих себя, то весьма вероятно, что вскоре ею будут управлять произвольно и бездарно, и ее ресурсы будут исчерпаны.
Поэтому люди пусть и противоположных, но крайних взглядов могут и, видимо, хотят сказать нации: «Мы запрещаем тебе делать представителями чиновников». Подобное было бы абсолютной несовместимостью.
Что до меня, то я тоже был бы готов разговаривать с нацией примерно таким же языком, но только и единственно в качестве совета, рекомендации, ибо я отнюдь не уверен, что имею право превращать совет в запрет. Разумеется, если всеобщее голосование свободно, оно, помимо всего прочего, может быть и ошибочным в смысле избрания тех или иных личностей. Но разве следует отсюда, что в целях предотвращения ошибок мы должны лишить выборы их свободы?
Но зато мы имеем полное право, поскольку нам поручено составить и принять избирательный закон, обеспечить независимость чиновников, избранных представителями, поставить их на равную ногу с коллегами, исключить всякие выходки и посягательства со стороны начальников этих чиновников и так отрегулировать положение этих последних на весь срок действия их мандата, чтобы не было причинено никакого ущерба общественному благу.
Такова цель первой части моего предложения.
Я думаю, что ее осуществление все регулирует и все примиряет.
Уважается право избирателей.
Касательно чиновников, уважается право гражданина.
Исчезает интерес, который некогда побуждал чиновников стремиться занять депутатское кресло.
Вообще ограничивается число тех, кто в личных целях хочет стать депутатом.
Обеспечивается независимость тех, кто стал депутатом.
В целом сохраняется право и ликвидируются злоупотребления, карьеризм и корысть.
Повышается уровень опытности и просвещенности в самой Палате.
Одним словом, принципы соединяются с полезностью.
Но если не нужно устанавливать никаких несовместимостей до выборов, то они совершенно необходимы после выборов. Обе части моего предложения взаимосвязаны, и я скорее сто раз возьму обратно свое предложение, чем соглашусь на принятие его лишь наполовину.
