Против режима. По ту сторону - страница 3



Запах жареной колбасы манил голодного мальчика, доносились непонятные звуки желудка.

– Ты когда последний раз кушал, Флоренс? – участливо спросила девочка.

– Вчера утром.

– О боже, Флоренс, зашел бы ко мне, ты ведь знаешь, я всегда рада тебя видеть.

– Давай я тебе помогу, дорогая.

Писательница стала резать заплесневелый хлеб. Достав из кармана ветхий плеер, включила песню русского исполнителя Виктора Салтыкова – Белая ночь.

– Мари, а кто это поет? Слов не разобрать.

– Русский певец.

– Русский, как партнер отца, Сергей?

– Правильно. Как Сергей.

– Почему именно русские исполнители? А наши?

– Мне музыка нравится, а тебе не нравится?

– Почему же, мне тоже нравится. Сергей добрый и знает наш язык.

– Да, русские сильно поддерживают нас, и мы благодарны им.

– Виктор Салтыков, ты его лично знаешь?

– Нет, дорогая, но я видела его фотографии.

– Произнося это имя, можно язык сломать. Он, наверное, толстый.

– Нет, малышка он замечательный человек, красивый высокий и не толстый заметь. – Писательница засмеялась.

– Про что он поет, ты знаешь, Мари?

– Про белую ночь, про хороший сон.

– Ух ты, звучит здорово. Тебя учили русскому?

– Да дорогая, я знаю русский язык. Он подобен хорошей вселенной, в ней можно найти что угодно.

– Например?

– Например твоего плющевого мишку. Я искала в том здании словарь русского языка и наткнулась на твоего медвежонка.

Девочка посмеялась.

– А мне музыка очень понравилась.

Мальчик стал танцевать, похожий на твист. Абигейл с восхищением наблюдала за движениями мальчика. Относительно сытые, прижавшись к друг другу, они вспоминали былые времена. Эпоха, где все люди были равные, не было голода, болезней и массового уничтожения талантливых людей.

– Почему они так сильно ненавидят нас? – спросила девочка, сильно обняв писательницу.

– Не знаю, наверное, они не любят нас, потому что мы сильно отличаемся от них.

– Папа сказал, что к нам однажды придет человек, который изменит ход истории.

– И он полностью прав. Нужен такой человек, чтобы вести нас в светлое будущее.

– А если этот самый человек лежит с нами в данный момент? Например, Флоренс.

– Нет, я исключение, я худой, слабый и никчемный.

– Для этого и не надо быть сильным, Флоренс, достаточно хорошего красноречия, – сказала писательница, посмотрев в грязный потолок, и вообразила в уме мальчика, который вырастет и станет тем самым человеком.

– Ведь не все люди плохие, да, Мари? Должны же быть хорошие люди по ту сторону города.

– Я этого не знаю, дорогая. Может быть. Флоренс, тебе не пора домой? Наверняка сестра уже волнуется.

– Сегодня у сестры пост. Она не придет домой до утра.

– Ладно, дорогие мои, время близиться к ночи, так что вам пора спать.

– Мари, расскажи нам сказку, – попросила девочка.

– Хорошо. Давным-давно жила-была одна маленькая девочка. Она стала свидетелем жесткого убийства своего народа, плохие люди в тот злосчастный день не заметили её.

– А нет более доброго рассказа? – прервал Мари Флоренс.

Писательница засмеялась.

– Давным-давно в замке, где жила принцесса, произошло удивительное событие. Принц на белом коне…

– Не люблю рассказы про принца на белом коне, – глубоко вздохнув, сказала девочка.

– Ах вы мои маленькие шалунишки. Тогда расскажу я вам про трех родственных душ.

– Ух ты, люблю истории про родных братьев! – обрадовался Флоренс, внимательно наблюдая за движением губ писательницы.

– Давным-давно в королевстве родилось трое прекрасных детей. Двух мальчиков назвали в честь отца и дедушки, Флоренс и Энди. Третьей была девочка. Они были прекрасными близнецами. Царь, увидев девочку, сильно расстроился, ведь он желал троих сыновей. В тот день царь увидел в глазах у только рожденного дитя, власть и силу. В сыновьях он не увидел тот мерцающий цвет. Грусть и печаль промелькнули у царя, и он подумал, что дитя станет великим человеком. Назвал её в честь великой воительницы Абигейл. Дети выросли. И отец отправил их в великое путешествие, чтобы они познали жизнь по ту строну замка. Прошли годы. Царь ждал своих детей. В один прекрасный день двери замка с грохотом открылись, и вошел сын Флоренс.