Салли, говорю себе, Салли. Если бы не Салли, в жизни бы не поперся туда, в глухую деревушку, в жизни бы не поперся назад по бездорожью, по беспросветью леса…
…замираю.
Вижу его.
Здесь.
В двух шагах.
Совсем рядом.
Говорю цитату, обрываю на полуслове.
…он дополняет.
Отлегло от сердца, понимаю – наш.
Протягиваю руку.
Называю свое имя.
Он отвечает:
– Дэн.
Идем через глушь леса, что-то не нравится мне, что-то настораживает, что-то…
Начинаю еще одну цитату.
Не договариваю.
Жду.
Дэн отвечает – но отвечает совсем не то, что я ожидаю услышать.
Совсем не то.
Успокоиться, говорю я себе.
Не подавать вида, говорю я себе.
Я успею заколоть его.
Сейчас.
Или, еще нет, не сейчас.
Лес обступает со всех сторон.
Наваливается.
Подкрадывается.
Вот тогда-то мы видим её.
Она живая, говорит Дэн.
Она живая, вторю я за Дэном.
Не хочу спорить, просто не хочу возражать.
Отступаем назад. Бережно-бережно, шепотом-шепотом…
…Захлопываю за собой дверь.
Не сразу понимаю, что все семейство в сборе, что все смотрят на меня, не сразу понимаю, что тут делает книгочей, зачем он положил руку на мертвую книгу…
– …что… что ты им рассказал? – Салли кричит мне в лицо, кричит во весь голос.
– Да я им про книгу рассказал…. Мы с Дэном живую книгу видели, ты прикинь, а? Живую!
– Да ты хоть понимаешь, что это значит вообще? Ты хоть понимаешь, что лучше бы миллион раз рассказал, что со мной встречался, и с Дэном подружился…
– …да не подружились мы…
– …ну все равно… им же… им же книга эта живая… как красная тряпка на быка…
– Но почему? Почему?
Салли снова хочет вспыхнуть, рассердиться, тут же давится словами, понимаю, сама ничего не знает.
– Ну… э… Ну то мертвые книги, а то живая…
– И… и что?
– Ну, где ты видел, чтобы книга живая была? Вот они и перебесились все…
…потрескивают угли костра, пляшут тени на ветках деревьев.
– А я что заметил… – Дэн настораживается, смотрит в чащу, – эта…. Которая живая… На ней ни одного шва не было, ни одного разреза. Она… целая была…
– Ой, да молчи уже!
– А… а что такое?
– Да что… а если сюда явится?
Смотрим на хитросплетение зарослей, оглядываемся – что-то подсказывает мне, что она рядом, совсем рядом, она уже видит нас…
Думаю, о чем я её спрошу…
И что она мне ответит…
Меж этими событиями нет никакой связи…
…или есть?
Он спешит, он торопится, он боится не успеть – и даже нет, даже не так, он знает, что не успеет – но все-таки бежит, надеется непонятно на что. Он крутит педали, он подгоняет старенький байк – откуда-то прицепилось это слово к велосипедной цепи – байк, и не оторвешь. Он торопится, он смотрит в темноту подступающей ночи. Знать бы, сколько осталось – но этого никто не скажет.
Успеть.
Любой ценой.
Успеть.
Хотя бы увидеть огни далекого города в серых осенних сумерках, хоть бы последний проблеск заката на высоком шпиле. Холод окутывает, холод оковывает тело, но это не первые заморозки октября, это что-то другое…
Путник догадывается.
Вот оно, началось.
Земля вырывается, выпрыгивает из-под колес, её приходится придерживать ногами, потом и руками тоже.
Ползти.
До города, до которого он не успеет добраться.
Поднимает голову.
Просто так.
А вдруг.
…откуда…
…откуда мостовая в свете фонаря, откуда вывеска какого-то уже закрытого на ночь кафе, откуда, откуда…
…неважно.
Он смотрит, жадно впитывает каждый штрих, каждый вдох, каждое мгновение незнакомого города, в изнеможении опускается на скамейку, понимает…
…он спасен…
