Я взял слово – мне не давали слова, я сам его взял, я сказал, что где-то есть настоящий его мир, тот самый мир с летающими машинами и космодромами на крышах, мир без границ и войн, без международных заговоров и предателей. Мир, написанный в книгах, мир, который ждет своего творца. И теперь никогда не дождется.
Ну и что, возразили мне, а нам-то что. Ну как же, ответил я, некрасиво это получается, мы отняли его у его мира, теперь тот мир умрет без своего создателя. Ну и что, возражали мне, мы-то тоже жить хотим, своя рубашка ближе к телу, и все такое. Возразить мне было нечего, тем более, слова мне не давали.
Только я понимал, что не все так просто, что если он не найдет свой мир, случится что-то очень и очень плохое, причем, плохое для всех миров, не только для нашего. Я спрашивал себя, что мне делать, сказать ему правду, или продолжать играть свою роль для спасения нашего мира – и не находил ответа.
Я… тут надо сказать, кто такой я – но, похоже, не получится, потому что я сам толком не знаю, кто такой я. Меня назначили его лучшим другом, меня послали случайно подвернуться ему на улице, завести разговор, рассказать, какой у нас замечательный мир. Мне даже подарили очки дополненной реальности, – правда, они его не впечатлили.
Я еще надеялся на что-то – может, мы заиграемся, может, и правду мало-помалу станем вот такими, как в книжках, чтобы… чтобы… стыдно признаться, что не читал ни одной его книги, просто – не читал… Может, он и сам этого ждет, может, надеется на что-то, я не знаю, все хочу у него спросить – все не спрашиваю…
Город Дунай на берегу Парижа
Ближе к вечеру наш герой решил заночевать на берегу Парижа – дело в том, что Париж сегодня вечером решил побыть рекой. Герой разбил палатку на берегу Парижа… нет-нет, он нечаянно разбил, он не хотел, и даже готов заплатить за разбитую палатку, сколько скажете.
Герой волновался. Что-то подсказывало ему, что сегодня Дунай стал городом – и герою не терпелось посмотреть на город Дунай, но до него было слишком далеко.
Наутро герой проснулся с рассветом, и даже удивился, что оказался с рассветом в одной постели, вроде ложился спать один, хотя кто его знает. А потом наш герой отправился в Альпы, которые ненадолго решили стать городом, и поехал для этого на Марселе, который сегодня захотел быть поездом. Но когда герой добрался до Дуная, то увидел, что Дунай снова стал рекой – правда, по виду этой реки было понятно, что она совсем недавно была чем-то другим.
Ближе к вечеру (кстати, вечер сегодня превратился в раскидистый лес) наш герой решил остановиться в Лондоне – это была уютная гостиница в старинном замке, из окон которого приветливо мерцали огоньки. Правда, замок почему-то решил обосноваться на дереве, в ветвях раскидистого дуба, и добраться до него оказалось сложновато, зато внутри было очень уютно.
Он нашел героя ближе к ночи…
…кто он, спросит читатель.
Ну, он.
Тот, кто следит за героем.
Следит, значит, следователь.
Тот, кто должен его арестовать.
Следователь выследил нашего героя и стал поджидать, пока тот с рассветом спустится из своего замка. Правда, рассвет мог поднять шум, устроить переполох, а то и вовсе заступиться за героя, чтобы на того не надели наручники – но следователь надеялся, что рассвет побоится так делать, куда-нибудь убежит.
Что такое?
Вы боитесь за героя?
А что так?
А-а-а, верно рассуждаете, не будет героя, не будет истории про героя, и читать будет нечего.
