В. Суворов, видимо, забыл, что события происходили в веке XX, а не во времена отсыревания пороха на полках кремневых ружей. Техника, в том числе конструкция боеприпасов, совершенствовалась, и устойчивость боеприпасов была в 40-х годах значительно выше, чем во времена перехода А.В. Суворова через Альпы. Было бы ошибкой считать, что боеприпасы на грунт выкладывались так же, как они складываются на огневой позиции, то есть не в стандартной заводской укупорке, а рядком на брезент. Стандартная упаковка снарядов и мин – это прочные деревянные ящики с ложементами под боеприпасы. Например, снаряды к одному из самых распространенных орудий РККА, 122-мм гаубице М-30 образца 1938 года, упакованы по два выстрела в ящик, в каждом ящике два снаряда и две гильзы с зарядом. Масса ящика с двумя снарядами 75 кг. Сами снаряды вместо применявшейся ранее осалки (покрывание снаряда слоем пушечного сала) для защиты от коррозии в 30-е стали красить в защитный или серый цвет двумя слоями масляной краски. Помимо этого, снаряды часто покрывали обычной смазкой, практиковалось даже заворачивание их в промасленную бумагу. Гильзы зарядов гаубицы раздельного заряжания имеют две крышки, одна так называемая нормальная, а вторая усиленная. Усиленная крышка вставляется в гильзу и заливается сверху расплавленным герметизирующим составом (определенный сорт смазки), который затем застывает и превращает открытую сверху гильзу гаубичного выстрела в герметичный контейнер для порохового заряда. Перед стрельбой усиленную крышку вынимают, а нормальная крышка выполняет функцию обтюратора при выстреле, то есть препятствует прорыву пороховых газов вперед, в пространство перед снарядом в процессе его движения по стволу. Патроны упаковывались еще надежнее, запаивались в цинковые коробки и укладывались в деревянные ящики. В такой таре боеприпасы вполне возможно было хранить под навесом на открытом воздухе. Под ящиками обычно сооружался настил, препятствующий контакту ящиков боеприпасов с грунтом. Так что «на грунт» не стоит воспринимать буквально. Конечно, если сваливать ящики в лужу или не делать навес, то самая надежная упаковка может не спасти и привести к ржавчине, окислению гильз. Некий процент боеприпасов при хранении на открытых складах неизбежно портился, идеальной «защиты от дурака» не бывает. Если снаряды не доводили до ужасающего состояния, а для этого нужно было сильно постараться, то никаких проблем не возникало. Налет ржавчины, зеленые разводы окислов на гильзах протирали промасленной ветошью и заряжали такими выстрелами орудия. Простота и дешевизна открытого способа хранения искупала неизбежные потери из-за разгильдяйства исполнителей.
Тезисы Владимира Богдановича и приводимые им цитаты мало того что высвечивают его непрофессионализм в вопросах снабжения войск, но и зачастую просто рассчитаны на наивность читателя: «Но перед наступлением боеприпасы размещают на подвижном транспорте, это очень дорого и опасно…» «Юго-Западный фронт только на небольшой станции Калиновка имел 1500 вагонов с боеприпасами». (Куманев Г.А. Советские железнодорожники в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). С. 36.)» Станция Калиновка – это глубокий тыл, 400 км от границы. Ну кто из читателей возьмет карту Украины и станет на ней разыскивать станцию Калиновка?
Таким образом, расположение не за Уралом, а в 50–200 км от границы складов армейского, окружного (фронтового) уровня было вполне оправданным, такое их размещение есть следствие необходимости бесперебойного обеспечения потребностей войск. Удлинение плеча подвоза неизбежно вызвало бы перебои в снабжении.
