Против всех - страница 4

Под утро, когда странный, какой-то серый туманный рассвет пробил темноту, я уловил шум. Настораживающий. Я не знаю, как это объяснить. Но почувствовал дрожь. Знакомую дрожь. Так было перед первой охотой. Той самой, когда из-за меня чуть не угробили половину команды.

Я не воспринял это как сигнал, хотя стоило бы. Потому что наутро выяснилось кое-что.

– Просыпайся, беглый каторжник, – голос Степаныча был бодрым. Как всегда. Я даже не заметил, как вырубился и провалился в забытье – кажется, что не надолго.

Степаныч сидел у стола. Несмотря на голос, вид у него напряженный. Я собрался. В окно бил свет – проглядывало утреннее солнце. Глянул на часы – около десяти утра. Видимо, меня все-таки нормально так вырубило.

– Что случилось?

Степаныч помолчал. Потом сказал:

– Пойдем. Сам все увидишь.

Мы собрались и вышли на улицу. Погода стояла вполне себе мирная, вконтраст настрою. Мирный, тихий деревенский денек, поздняя весна. Рай на земле. Ни тебе шума большого города, ни вечно снующих, бегущих куда-то и откуда-то людишек, настроенных на суету и вечный пофигистический эгоизм. Благодать!

Когда вышли за ворота, внимание привлекла странная деталь – глубокий след-царапина на воротах. Вчера его не было. И след был реально как будто от… Я замер и сглотнул подкативший к горлу кислый ком. Унял зародившуюся было опять дрожь где-то в груди и руках. Достало уже. А след… как от когтя упыря. Того самого, кладбищенского, низшего уровня. Страшное безмозглое и неостановимое чудовище, несущее смерть. Порождение тьмы, с которым я хочу столкнуться меньше всего.

Ну только не здесь! Не тут, посреди рая на земле, посреди этой благодатной тишины и глуши, куда я все-таки сбежал. Сбежал ли? От правды не убежишь. Догоняет, падла…

Но не стоит паниковать. Да, я слышал шум на рассвете. Да, включилась чуйка. Но ведь самого упыря не видел никто. И последствий от него пока нет. Надо просто принять еще немного мер предосторожности и быть наготове. Расслабиться, но быть наготове. Вот и все.

Степаныч заметил мой обеспокоенный взгляд. Тоже приостановился. Потом мотнул головой: «Пошли» – и двинул вперед.

Я отвернулся от следа на воротах. Пошел за братом, пытаясь взглядом заприметить другие следы – уже на земле. Должны остаться. Здесь не асфальт, просто трава и обычная земля, кое-где грязь, лужи после недавнего дождя. Упырь оставил бы следы. Следы, которые я худо-бедно, но научился отличать и находить. Поначалу их не было. Я даже подумал, что слишком сильно себя накручиваю. Но потом присмотрелся внимательнее. И нашел. Скрытый, неявный, замаскированный. Почти неприметный. Будто кто-то специально заметал отпечатки лап. Да, а вот и еще один – отпечаток когтистой большой лапы, прямо в грязи, сверху притоптанный человечьим следом, растертый…

Ошибки нет. И сомнений никаких нет. И быть не может.

Степанычу пока говорить не стал, просто ускорил шаг и припустил следом.

Так мы прошли пустырь и пару домов. Потом спустились в овраг по крутому склону – прошлогодняя трава, старая и жухлая, но почему-то высотой до колена местами, примятая, вперемежку с редкой здесь, еще какой-то неуверенной свежей зеленью. Весна все-таки.

Спустившись вниз, набрели на заросли кустарника, переломанного, но густого. Что тут росло, я не разбирался особо. Что навалено – тоже. В этом месте райского уголка почему-то была свалка всякого хлама. Небольшая, но все же.