К концу их разговора был уже почти полдень.
«Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
– Дело идет к полудню».
Когда позже Пилат взошел на каменный помост на площади перед гипподромом (ристалищем) и объявил собравшейся толпе о приговоре, полдень уже наступил.
«Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина. Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло. Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо».
И тут в конце главы автор вдруг сообщает: «Было около десяти часов утра».
До этого же автор четырежды упоминал в разных вариантах полдень: солнце не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, раскаленный шар почти над самой головой, дело идет к полудню и, наконец, отвесные лучи. Поэтому можно предположить, что единственное указание на десять часов утра будет ошибкой.
Эту ошибку автор повторит вначале следующей 3-й главы («Седьмое доказательство»). «– Да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван Николаевич, – сказал профессор».
На ошибку указывает продолжение ершалаимского романа в 16-й главе («Казнь»). Здесь сообщается, что «Та кавалерийская ала, что перерезала прокуратору путь около полудня, рысью вышла к Хевровским воротам города».
«К этим любопытным из города присоединились теперь любопытные богомольцы, которых беспрепятственно пропускали в хвост процессии. Под тонкие выкрики глашатаев, сопровождавших колонну и кричавших то, что около полудня прокричал Пилат, она втянулась на Лысую гору».
В главе 25-й («Как прокуратор пытался спасти Иуду») также указывается, что беседа Пилата и Каифы состоялась в саду дворца Ирода Великого около полудни.
«В том самом месте, где около полудня, близ мраморной скамьи в саду, беседовали прокуратор и первосвященник, с ударом, похожим на пушечный, как трость переломило кипарис».
Таким образом, ошибку во времени можно исправить, заменив время в конце второй главы и начало третьей с «около десяти часов утра» на «около полудня».
На допросе во 2-й главе («Понтий Пилат») прокуратор прямо спрашивает Иешуа, где он родился:
«– Прозвище есть?
– Га-Ноцри.
– Откуда ты родом?
– Из города Гамалы, – ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала».
Здесь получается противоречие. Прозвище «Га-Ноцри» указывает на происхождение из Назарета, «назаретянин». Иешуа же утверждает, что он родом из другого города – Гамалы. Такой город действительно существовал в древние времена. Потом он был разрушен и забыт, пока в середине ХХ века его не нашли археологи. Так Иешуа на допросе дает противоречивую информацию о месте рождения.
Однако во сне Пилата, который описан в главе 26-й («Погребение»), фигурирует уже другое название:
«– Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, – просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне».
Итак, в романе у Иешуа получаются два родных города: Гамала и Эн-Сарид.
