– Богдан, с тобой все хорошо? – спросила я, когда мы подошли к машине.
– Извини, Настя, дома поговорим. Сядь за руль. – Богдан все еще находился в растерянном состоянии.
Я ничего не сказала, решив поговорить с ним дома.
Марк радостно встречал братьев на пороге дома. Оставив их обниматься, мы с Богданом прошли в кабинет, Богдан присел на диван и закрыл лицо ладонями, уперевшись локтями в колени. Я присела рядом с ним.
– Богдан, ты пугаешь меня. Тебе плохо?
– Нет, Настя, точнее, я не знаю, но явно, не очень хорошо.
– Но почему, Богдан? Что с тобой?
Богдан встал с дивана, подошел к столу, включил свой ноутбук и открыл в нем папку с фото, которых я прежде не видела. На снимках была семья Богдана – мама, сестра и… Бруно? Теперь я была в том же недоумении, что и Богдан и ничего не могла понять.
Я удивленно посмотрела на Богдана.
– Это мой отец, Настя. Деринг Александр Иванович.
– Но как? Ты ведь говорил, что он умер пять лет назад.
– Я не знаю, Настя, в том, что мой отец умер, сомнений быть не может, я сам хоронил его.
– Нет. Это просто не реально. Одного двойника я еще допускаю, с большим трудом, но все же допускаю, но два двойника в одной семье – это уже перебор. Этого, точно не может быть. Так просто не бывает, – я была в полном недоумении.
– Я сам в шоке, Настя. Нам нужно поговорить с Марком.
– Нам нужно поговорить с ними со всеми. Что за хрень, вообще, происходит?
Мы с полчаса просидели в кабинете, дав братьям время, немного поговорить и вышли к ним в гостиную до камина. Присев рядом с ними, мы несколько минут сидели молча, не зная с чего начать разговор. Марк удивленно посмотрел на нас с Богданом.
– Настя? Что-то не так? – спросил он.
– Нет, папа, простите нас, но … Папа, нам нужно поговорить.
– Мы можем выйти. – Ричард и Бруно встали с кресел.
– Нет, Бруно. Нам нужно поговорить всем вместе. Дело в том, что сегодня открылась весьма загадочная и совершенно непонятная для нас с Богданом ситуация, мы хотели бы прояснить ее и, я думаю, сделать это мы сможем лишь все вместе.
Марк, Ричард и Бруно внимательно смотрели на нас. Богдан открыл ноутбук и поставил его перед братьями, они удивились не меньше нас, но помимо удивления, в их глазах прослеживалось, что-то еще, радость, смешанная с глубокой болью и растерянностью.
– Это мой отец, – сказал Богдан. – Деринг Александр Иванович.
– Папа, ты не знаешь, как такое, вообще, возможно?
Марк внимательно посмотрел на фото, потом на нас с Богданом.
– Я, конечно, не уверен, но я думаю, что в этой ситуации дело совсем не в совпадениях. Скажи, Богдан, кем был твой отец, в какой семье он рос?
– До двенадцати лет отец воспитывался в детском доме, здесь в Ижевске, потом его усыновили и он уехал в Ивановск.
– А фамилия отца до усыновления? Ты знаешь, какая у него была фамилия по родному отцу?
– Архипов Александр Николаевич 8 сентября 1945 года рождения, – ответил Богдан.
Братья были в полном недоумении. Марк взял себя в руки и продолжил разговор.
– Когда я приехал в Россию, не любили меня еще и за то, что я – немец. А мы ведь, ни какие не немцы, мы самая, что ни есть русская семья. Наш отец знаменитый архитектор – Николай Иванович Архипов, еще до войны улетел со своей женой в Германию, исключительно по рабочим делам. Все у них было хорошо, отец был востребован в области своей профессии, но потом началась война, отец стал не нужен ни Германии, ни СССР. В СССР он вернуться не мог, так как тогда уже он имел двойное гражданство и по одному из них он стал врагом народа для русских. Но и в Германии все заслуги отца перед страной списались на нет. Тяжелые годы войны, не менее тяжелые послевоенные годы, отец скрывался, где только мог, но не присягнул на верность Гитлеру и не стал стрелять в русских солдат, для которых он все равно уже был врагом. После войны у нашего отца родилось четыре сына. Старшими сыновьями были близнецы – Платон и Александр, потом Николай и младший – Иван. Спустя 10-ть лет после войны отец не оставлял надежды вернуться на родину.
