В этой папке, было много интересного. Федору вполне хватило двух недель, чтобы достать информацию на три пожизненных срока. Здесь были и взятки с десяти казино, и наркота, запущенная в эти же казино, и связь Рябого с Якутом, и показания распространителей наркоты и еще очень много интересного. Жучки в кабинете и телефонах Рябого, тоже рассказали много интересного и не только по нашему делу. Изучив копии, принесенные Марком, Рябой пришел в ужас. Взял телефон и в срочном порядке собрал у себя адвокатов братвы. Через два часа все обвинения с нас были сняты.
– На выход, – к клетке подошел дежурный. – Все. Деринг Анастасия Марковна, к Рябову.
Мы вышли из клетки, нас встретил адвокат.
– Анастасия Марковна, добрый день.
– Привет, Артем.
– Вчера произошло ужасное недоразумение, – адвокат выразительно посмотрел на меня.
– Ты себе не представляешь, насколько ужасное.
Мы все прошли к выходу. Федор подогнал к отделению наши авто.
– Деринг Анастасия Марковна, – окликнул меня дежурный.
– Пошел ты, вместе с Рябым, – зло ответила я и подошла к Федору. – Что дома, Федор?
– Нормально, Насть. Ты как?
– Пойдет. Что с Якутом?
– Я работаю, Настя.
Из отделения вышел Рябой и посмотрел на меня, я даже не подумала подойти к нему, он подошел сам.
– Че хотел? – борзо спросила я.
– Отойдем?
– Рябой, су.а, у меня времени нет и говорить мне с тобой не о чем, – я зло посмотрела ему в глаза. – Хочешь что-то сказать, говори, нет так, пошел вон.
– Когда ты отдашь мне компромат?
– Ты о чем?
– О том, что принес мне сегодня Дед.
– И что же, Дед сказал, что я тебе что-то отдам?
– Нет.
– Так с чего ж ты решил, что я должна тебе что-то отдать? Тебя разве о чем-то просили?
– Мурена…
– Не дури, ушлепок. За здоровье моих ребят, я тебя, су.а, крысам скормлю, начнешь дурить, и детей твоих тоже, – я еще раз зло посмотрела на него и отвернулась.
– Погнали, Федор…
Федор привез меня в клинику. Забыв о простреленной ноге, я влетела в кабинет Никиты.
– Ну что, Ник?
– Могло быть намного хуже, Настя. Даже не заикайся по поводу домой.
– К нему можно?
– Успеешь. Ложись.
Я разделась и легла на кушетку, Никита обработал и зашил мне раны. Достал из шкафа свой спортивный костюм и дал его мне.
– Иди, – сказал Никита, дав мне медицинский халат.
Я вошла в палату, Богдан лежал в постели. Рядом с ним сидели Кирилл и Вадим.
– Данечка, – «не видя» ребят, я подошла к нему и присела на край его постели, аккуратно, боясь сделать ему еще больнее, я ладонями обняла его синее и отекшее лицо и тихонько поцеловала его щеки. – Данечка, родной мой, – из глаз моих градом покатились слезы. – Данечка.
– Настенька, – он обнял меня, я склонила голову ему на грудь. – Маленькая моя, я прошу тебя, не плачь. Малыш мой, тебе сейчас намного тяжелее, чем мне, я прошу тебя, Настюшенька.
– Прости, – я тихонько просунула руки ему под спину. – Я…
– Я знаю, Настенька.
Кирилл и Вадим тихонько вышли из палаты, оставив нас вдвоем.
– Все нормально, Настя. Пару дней и в строй. С тобой, что?
– Ерунда.
– Езжай домой, отдохни.
– Я не устала, ты же знаешь, – я подняла голову и посмотрела на него, он вытер слезы с моего лица. – Ты прав, мне нужно ехать. Я приеду позже, – я поцеловала его и посмотрела ему в глаза.
– Я тоже люблю тебя, Настя, – сказал он, видя невыносимую боль в моих глазах. – Очень люблю, малыш мой…
Я вышла из палаты Богдана и зашла в одну из палат, где находилась Салиханская братва.
