– А теперь иди, помой руки. Я же этот стакан трогала, – строго произнесла она, ставя стакан на тумбочку.
На обратном пути из ванной, его поймала Татьяна Сергеевна:
– Вот, возьми, – и вложила в руки тарелочку со вкусно пахнувшими оладьями. —
Наговоритесь, я тебя борщом накормлю.
Кристинкина мама родилась в деревне, долгие годы прожила в общежитии, и ей казалось, что забегающие к ним дочкины друзья вечно голодны.
– Это не ты, это я виновата, – повторила Кристина.
– В чём?
– Там, с коляской. У меня горло болело, голова… Сама не собралась, и тебе помешала. С твоей силой ничего не случилось, я её чувствовала. И сейчас чувствую.
– Что же ты на улицу пошла, больная?
– Так… Захотелось. Лучше рассказывай, случилось-то что?
– Ты-то откуда знаешь.
– А я все знаю, что с тобой происходит.
– Не верю. Что я сегодня утром делал?
– Сначала у плотины был, на стрелке. А потом с Алёной купаться ходили.
– Кто тебе рассказал?
– Никто. Просто знаю. Так что случилось?
– Не знаю. Жуковские на связь не выходят.
– Может, разъехались все. На каникулы.
– И никого не оставили? Это Жуковские-то?
– Значит, случилось… Узнаешь что – приходи. Вместе подумаем.
Потом Иван ел борщ. Такой вкусный, что не заметил, как уплёл две тарелки.
На флешке был дневник, длинный и подробный. Похоже, Валера начал писать его ещё в самом начале своей деятельности. Наверняка, там была масса полезной информации, но Иван решил оставить его на потом. Было много длинных видюшек – Валерины друзья рассказывали о различных случаях. Но заинтересовала Ивана запись разговора с новым членом ячейки. Камера была направлена на Валеру, наверное, из соображений конспирации…
Библиотекарша часа через полтора принесла Ивану чай с печеньем (он был единственным посетителем), а ещё через час снова выгнала, заявив, что и о глазах нужно подумать.
– Они тебе ещё ой как пригодятся, – пошутила она.
– Экран-то жидкокристаллический, безвредный, – слабо возражал Иван.
– Вредный, безвредный – глаза всё равно устают. Их беречь надо, особенно в детстве. Так что брысь отсюда!
Иван спустился от центральной улицы, прошел мимо церкви, сооружённой по плану Растрелли, и очутился в старой одноэтажной части города. Георгины и золотые шары выглядывали из-за серых заборчиков. Иван шагал по узкой потрескавшейся асфальтовой дорожке, протянувшейся рядом с булыжной мостовой. Ему было о чём подумать.
…Нельзя использовать Дар для личных целей… Эту заповедь Иван до конца не понимал. Что означает «для себя» и «для других»? Порой эти понятия так переплетаются, что не распутаешь. Теперь понятно, почему Валера столь настойчиво советовал поскорее найти напарника. Ведь если Ивана начнут бить, сам он не сможет защитить себя. Только кулаками, а их всего два.
…У врачей есть принцип «Не навреди!» Прежде, чем сделать что-то, хорошенько подумай, стоит ли это делать? А то может получиться гораздо хуже… Что тут скажешь? Это трудно, очень трудно. Ведь настоящее петляет по таким узеньким тропам, что не всегда сообразишь, как что повернётся.
…Вначале кажется, что способен перевернуть весь мир, но получается сделать до обидного мало. Но даже малое достойно великого, так говорил мой учитель… Посмотрим, а вдруг мне удастся. Может, Валере просто не повезло.
…Обязательно постарайся узнать границы своей силы. Только действуй очень осторожно, чтобы не случилось беды. И обязательно с напарником. Вы должны чётко представлять, чего вы
