Противостояние. Романы - страница 47
– У тебя есть что закусить?
– Есть. Только мне пить нельзя.
– Стопку?
– Попадусь, тогда хана.
– Миленький, дак ты не попадайся. Потихоньку поедешь-то, гнать не будешь. И потом у меня орешек есть. Мускатный. От него трубочка не краснеет.
– Какая?
– Раппопорта этого самого, дружка твоего.
– Ты только одну бутылку бери, Архип Иваныч, две не надо.
– Ладно, ты меня тут ссади, а сам топай домой. Дверь не запирай, чтоб мне не стучать. Соседи дома?
– Нет. Они до семи.
– И ладно. А то Любушке стукнут: пил-де водку Витька, пил ее, окаянную… Ты дверь не запирай, чтоб я не колотился, лады?
– Лады.
Прохор купил две бутылки водки, холодного копчения осетрины и полкило сыру. Пока ему заворачивали покупку, он пошел в автомат и позвонил Сударю: он хотел его предупредить, что машины не будет. Но Сударя дома не оказалось.
«Ничего, – решил Прохор, – я за час управлюсь, как раз приду ко времени. А нет – подождет, не привыкать…»
– Ты книжки про сыщиков читал? – спросил Росляков Леньку.
– Конан Дойля?
– Нет, про нас.
– Читал. Только вас не называют сыщиками. Вас называют в книгах «сотрудниками».
– Вообще, конечно, сотрудник. Только это все равно, что повара называть работником нарпита, а писателя – подвижником культурного фронта. Я знаешь, почему спросил тебя про книги?
– Нет.
– Вот ты с нами второй день ходишь и, наверное, смеешься: все в книгах про нас врут. Да?
– Нет…
– Ну да… Обязательно смеешься. По книге нам только какую-нибудь пуговицу покажи – мы тут же убийцу разыщем. Или посмотрим на человека – и сразу скажем, кто он такой, откуда родом и чем занимался десять лет назад. Глупость какая! А ведь печатают и читают.
– У вас очень трудная работа.
– Шататься по улице?
– Что вы со мной, как с ребенком, разговариваете? Я ведь понимаю, что к чему…
Росляков обрадовался.
– Ты не сердись, – сказал он, – это я тебя проверял.
Ленька хотел что-то ответить, но ничего не ответил, потому что увидел, как из такси вылезал Чита. Он хотел закричать ему: «Стой, сволочь!» Он хотел броситься на него, на этого черного красавчика, который, улыбаясь, что-то говорил шоферу.
Росляков посмотрел на Леньку, заметил, как побледнел парень, перевел взгляд туда, где стояло такси, и увидел человека со шрамом на лбу.
– Отойди, – тихо, улыбаясь во весь рот, шепнул он Леньке и пошел к машине, глядя вроде бы в сторону, а на самом деле упершись взглядом в карманы Читы.
Ленька как стоял на месте, так и замер. Сердце бешено колотилось, а руки и ноги сделались мокрыми и ватными, словно совсем чужими. Он понимал, что ему сейчас надо повернуться и уходить, чтобы Чита не заметил его и не заподозрил неладное, но он не мог двигаться, он стоял в оцепенении, как человек, увидавший перед собой злейшего врага, губителя своей жизни.
И Чита заметил Леньку. Секунду он вспоминал его, а вспомнив, ужаснулся. Снова чутье – какое-то звериное, не его, а мудрое и далекое чутье пещерных предков – подсказало ему опасность. Он не обратил внимания на парня, одетого ладно и небрежно, который шел к такси. Он видел того самого мальчишку, который был с ними в кассе. И он видел, как тот стоял, бледный и напряженный, словно перед прыжком.
Чита рывком открыл дверцу и плюхнулся к шоферу. Все в нем затряслось, и спазма сдавила горло. Он сказал:
– Едем. Быстро, – и потянулся к дверце, чтобы захлопнуть ее. Но в тот же миг рука того самого парня, который шел к такси, с силой рванула его тело из машины. И еще он услыхал пронзительный голос мальчишки, который был с ним в кассе. Тот кричал: «Сюда! Сюда! На помощь!»