– Тут должна быть какая-то ошибка. Я знаю, что он учился в Принстоне.
– Ты считаешь, что знаешь это. Сам подумай, разве такое невозможно?
Бен вдруг почувствовал ледяную тяжесть в желудке.
– Если это верно, то это никак нам не поможет.
– Ты прав, – согласился Хови. – Но я попробую поискать еще. В любом случае ты ведь знаешь номер моего мобильного телефона?
Бен опустил трубку. Он чувствовал себя ошарашенным.
Шмид сразу же снова взял быка за рога.
– Мистер Хартман, вы приехали сюда по делу или в отпуск?
Заставив себя сосредоточиться, Бен ответил со всей возможной вежливостью:
– Я вам уже говорил: в отпуск, чтобы покататься на лыжах. У меня была пара встреч в банках, но только потому, что я проезжал через Цюрих. – Джимми Кавано никогда не существовал.
Шмид снова откинулся в кресле и сложил ладони на груди.
– Последний раз вы были в Швейцарии четыре года назад, да? Чтобы получить тело вашего брата?
Бен не сразу ответил – пришлось переждать, пока отступит нахлынувший на него при этих словах поток воспоминаний. Телефонный звонок среди ночи никогда не сулит хороших новостей. Он крепко спал рядом с Карен, своей подружкой-учительницей, в его неряшливой квартире в Восточном Нью-Йорке. Он заворчал и перевернулся на другой бок, чтобы ответить на звонок, который полностью изменил его жизнь.
Маленький арендованный самолет, на котором Питер летел в одиночку, потерпел аварию несколькими днями раньше в ущелье около озера Люцерн. В документах на аренду в качестве ближайшего родственника был назван Бен. Чтобы опознать погибшего, потребовалось время, но благодаря наличию зубной карты у дант иста это удалось сделать безошибочно. Швейцарские власти квалифицировали случившееся как несчастный случай. Бен прилетел к Люцернскому озеру, чтобы получить тело, и привез брата домой – то, что осталось от него после взрыва фюзеляжа – в маленьком картонном ящичке, лишь немного большем, чем коробка из-под торта.
На протяжении всего обратного полета он не плакал. Слезы пришли позже, когда шок от случившегося начал постепенно проходить. Его отец рухнул на пол, рыдая, после того как узнал о тр агедии. Мать, уже прикованная раковым заболеванием к постели, кричала в голос.
– Да, – негромко ответил Бен. – Это был мой последний приезд сюда.
– Поразительный факт. Можно подумать, что, когда вы приезжаете в нашу страну, смерть следует за вами по пятам.
– Что вы имеете в виду?
– Мистер Хартман, – спросил Шмид, на сей раз уже совершенно нейтральным тоном, – вам не кажется, что между смертью вашего брата и тем, что случилось сегодня, может быть какая-то связь?
В штаб-квартире Stadtpolizei, Швейцарской национальной полиции, находящейся в Берне, пухлая женщина средних лет в очках с толстыми стеклами и толстой роговой черной оправой поглядела на экран своего компьютера и с удивлением увидела, что на нем появилась строка текста. Она несколько секунд смотрела на нее, а потом вспомнила давным-давно полученное указание на этот счет и записала на листок высветившееся имя и следовавший за ним ряд чисел. После этого она постучала в стеклянную дверь кабинета своего непосредственного начальника.
– Сэр, – сказала она. – Только что активизировалось имя из надзорного списка РИПОЛ. – Слово РИПОЛ было аббревиатурой французского названия Recherche Informations Policier, национальной криминалистической и полицейской базы данных, содержавшей имена, отпечатки пальцев, номера автомобилей и другие сведения – обширный свод правоохранительных данных, которыми пользовались сотрудники федерального, кантональных и местных полицейских управлений.
