Протосеанс - страница 9

     Итак, молодой парень, один из тех немногих, ожидающих далеко за полночь рейсового пассажирского автобуса, неожиданно выходит на дорогу, дожидается мимоезжей легковой автомашины, преграждает ей путь, останавливает и бесцеремонно заглядывает через спущенное боковое стекло внутрь салона. Водитель-девушка матерится, выкидывает вверх средний палец из сомкнутого кулачка, а по пурпурным полусомкнутым губам явно пробегает: «П-шёл, придурок!» Но едва глаза её плотно соприкасаются с его глазами, она вдруг понимает, что поспешила с выводами и всё переиначивает: «Эх душа – ведь не додумает, не защитит себя, свое много раз грешное тело! А почему бы и нет?»

     Парень ждет, хозяйка наслаждается созерцанием его улыбчивого лица и приглашает занять место рядом с ней.

– Доброй ночи!.. – Женщина оживляет черты своей цветущей внешности, как по статусу молодой рабы любви, показывает белые зубки и приоткрывает обворожительным вскидыванием головы аппетитную белую шейку и лоб, который густо венчает пышная укороченная челка светлых волос.

– Едем, пожалуй, – велит пассажир. ( Подчеркиваю: велит, не просит.) – Хочу заняться делом… Поторопись, лакомка.

     Он накладывает ладонь левой руки на ее левое плечо, и машина трогается.

     В пути парень свободной рукой беспардонно растворяет дамскую сумочку, выуживает документы, знакомится с адресом,  именем, и возвращает всё обратно.

– Наташа, ты то, что мне надо.

– Как скажешь, милый…

– Ты забыла применить префикс.

     Блондинка незамедлительно  дежурно-ласково отвечает: – Миловидный…

     Всю дорогу пассажир больше не притязает на остроумие, только бархатно-ласково возится с мочкой ее левого ушка и отслеживает весь путь их движения.

     Через полчаса съезжают в затемненный  двор жилого дома у платформы Новогиреево.

     Наталья выпархивает из машины в красивом, пастельных тонов, сатиновом платье и уходит, под руку с ним, к подъезду, где в лифте «калиф на час»  приближается к ней и, аппетитно целуя замаслившиеся глаза женщины, нашёптывает: – Я имею сейчас перед всеми преимущественное право: ты сегодня – моя! – И с видом почившего на лаврах славы «избранника ее ночи» смело накладывает свою разгоряченную руку на место, откровенно между ног. После левой рукой, обнимающей ее талию, он расстегивает на ее спине застёжку платья, распускает поясок, и, когда лифт останавливается и раздвигаются створки дверей, Наташа, уже освобожденная от одежды, ступает к своей квартире в одном нижнем белье. Пока она открывает замок, тот нетерпеливо-жадно охватывает ее за ягодицы, как свое: – Во благовремение я тебя отловил…

     Женщина тихо и томно смеется: – Еще не вечер!..

– «Пока ты не уйдешь, я – твоя», – заготовил он для нее фразу. – Повтори.

– Пока ты не уйдешь, я – твоя.

– Умничка.

     Когда рассвело, бизнес-вуман, выжитая как лимон, не обладая уже ни слышимой, ни осязаемой сущностью, обнаружила себя на огромном  велюровом темно-коричневом кресле (благодаря зеркалу), но – какая жалость! – не увидела, как ночной пассажир улизнул прочь в еще не пробужденную неизвестность.

     Через четверть часа Наталья окончательно очнулась, и пальцами помяла свои отяжелевшие веки – к вящему своему удивлению даже вскрикнула от боли! (На мой взгляд доказала характер своей животности – ведь вдруг, так, в одночасье, просыпались тернии на весь ее пройденный путь и что-то явно жутким увенчало иную правду о ней.) Господь ты мой, быть не может!..