Полковник едва удержал ее на стуле:
– Тише, тише, все хорошо, ты у своих. Ты в штабе советских войск, все хорошо, ты в безопасности.
На бледном личике ужас сменился облегчением, и юная подпольщица снова в напряженной позе замерла на стуле, вытянутая будто струна.
Мужчина пригласил остальных присесть рядом со столом и снова предупредил визитершу:
– Вот тут товарищи капитан Шубин и майор Мурашко. Они хотят с тобой побеседовать, расскажи им все, о том, как здесь оказалась. Ты не переживай, я тоже здесь буду все время, рядом. Если устала или что другое, только скажи. Сделаем перерыв, умаялась ты сильно, понимаю.
Узкие плечи распрямились, девочка вытянулась на стуле, твердо сказала:
– Нет, я могу говорить, сколько надо. Пускай спрашивают.
Зубарев бросил обеспокоенный взгляд на подчиненных, но все-таки отошел в сторону, уступая им место за своим столом.
Майор Мурашко, невысокий и худощавый мужчина, откашлялся и попросил:
– Расскажи, как тебя зовут и как в подполье оказалась. И как добралась сюда.
Девочка даже если и волновалась, то прекрасно скрывала свои чувства. Руки она сложила на коленках, сжав кулачки. Уставилась невидящим взглядом в пространство, лицо снова стало непроницаемым, будто не было ни слез, ни стремительно навалившегося сна.
Ровным, глуховатым голосом она начала говорить:
– Меня зовут Ольга Белецкая, мне шестнадцать лет, я родилась и всю жизнь прожила в Одессе. Мои родители – рабочие на заводе. Я – комсомолка, была принята в ряды ВЛКСМ год назад в подпольной организации одесского движения сопротивления. Со второго года оккупации Одессы, моего родного города, являюсь членом подпольной чекистской группы товарища Бадина.
Шубин и Мурашко переглянулись между собой в немом удивлении: шестнадцать? На вид можно было девочке дать лет двенадцать, до того она была мала ростом и изящна.
Девочка вдруг подняла подбородок выше, словно стараясь сопротивляться чему-то невидимому:
– Я – еврейка… С первого дня оккупации я и моя мать, Дора Белецкая, присоединились к партизанским отрядам в катакомбах под Одессой. Моя мама работала в лазарете, а я – на кухне. Потом мне стали давать более сложные поручения, я стала связной в отряде товарища Бадина. В мою задачу входило записывать секретную информацию специальным шифром, а потом относить шифровки в тайники, оттуда остальные подпольщики из других шахт или партизаны передавали по рации сведения в штаб Красной армии. Еще весной сорок третьего вместе с остальными моими товарищами я выбиралась на поверхность земли для участия в диверсиях. Меня чаще всего ставили наблюдателем при таких операциях, потому что я очень внимательная, могу долго не спать и не отвлекаться. Еще у меня острый слух, я знаю немецкий, потому что бабушка и дедушка всегда говорили на идише и по-немецки дома. Поэтому я была полезна для отряда, переводила разговоры часовых или надписи.
Ольга вдруг сильно побледнела, на ее измученном личике было видно, как тяжело дается ей рассказ.
Николай Трофимович хотел уже было остановить девушку, приказать сделать перерыв, но она вдруг перехватила его взгляд и покачала головой – я выдержу.
Ее печальный отчет продолжился дальше:
– Три недели назад, восьмого февраля, наш отряд был атакован фашистами, наверное, по наводке предателя. И… все погибли, потому что сначала был применен ядовитый газ, его, забаррикадировав все выходы из шахты, пустили в подвалы. Пока остальные пытались противостоять, фрицы атаковали входы… – Девушке все тяжелее давался рассказ. – Меня сразу увели в глубь шахты, туда газ почти не проходил. Очень тесно, я и то еле протиснулась. Да и… все равно, воды почти не осталось, еды – тоже… Командир отряда, товарищ Бадин, приказал мне вызубрить все добытые сведения, а потом уничтожил документы, чтобы немцы при захвате отряда не догадались об имеющейся у нас информации – схеме немецкой обороны, которую фашисты возводили с января вокруг Одессы. Еще зимой, в самом начале, нам была поставлена задача собрать сведения и передать их в штаб. Отряд почти выполнил поставленную задачу, мы планировали уже передать информацию через цепь связных и тайников, но внезапный штурм противника нам помешал.
