– Держаться! – в который уже раз орал ласс, постепенно отступая к стенам дома, за которыми пряталась его пленница, давшая своим предсказанием воинам возможность подготовиться к встрече с необычным противником.
Факелы давно потухли, а разжечь новые было некому. Корвель бил мечом и кинжалом, без жалости, не замечая, как бежит время, не слыша ничего, кроме рычания рядом с собой. Он и его воины, уже сами уподобившись волкам, с ответным рычанием кидались на зверей. Сколько их осталось? Этого сейчас невозможно было понять, да и не до счета было тем, кто еще противостоял выдыхающимся волкам.
– Господин, нужно спрятаться в доме! – с мольбой выкрикнул один из молодых воинов. – Мы все тут подохнем.
– Держаться, – ответил ласс, словно это было единственным словом, которое он помнил.
– Но мы сдохнем!
– Господин!
– Они уйдут с рассветом, – повторил Корвель и бросился на очередную рычащую тварь.
Катиль проснулась от удара в ставню. Она подскочила на стуле, закрыла рот руками и с ужасом посмотрела на дверь. Затем несмело приблизилась к ней и, прижавшись ухом, прислушалась к происходящему за стенами дома. Ее ладони невольно легли на засов, но она тут же отдернула их, понимая, что никому и ничем не поможет. И девушка осталась ждать, когда ласс велит открыть ей дверь.
– Открой, ведьма! – заорал кто-то. – Немедленно открой!
– Пошел вон, – прорычал чей-то голос в ответ, и Кати с трудом узнала Корвеля. – Не смей открывать! – это уже относилось к ней, и лаисса часто закивала, отступая от двери.
Она прижала руки к груди, пытаясь смирить бешеное сердцебиение. Ей не было страшно так ни разу в жизни, даже когда воины Корвеля хотели повесить ее. Тогда Кати верила, что Святые не оставят ее, потому что она спасает живые души. Теперь же происходящее пугало ее своей неизвестностью. Возможно, будь в доме кто-то еще, она бы боялась меньше, но одиночество только еще больше усиливало страх.
Катиль зажала уши ладонями и, сползши по стене, уселась прямо на пол. Она твердила, как заведенная:
– Святые Защитники, Святые Защитники, Святые Защитник…
А когда сил на страх не осталось, за дверями вдруг все стихло. Некоторое время Кати, убрав руки от головы, прислушивалась, а потом вновь бросилась к дверям.
– Ласс Корвель, – позвала она дрожащим голоском. – Ласс Корвель, вы там? Ласс Корвель? Кто-нибудь!
– Открывай, – послышался усталый голос.
Кати ухватилась за засов, но руки так тряслись, что не удавалось сдвинуть его с места. Наконец засов поддался и с грохотом полетел на пол. Девушка распахнула дверь и, вскрикнув, отступила от порога. Окровавленный, измотанный и страшный ласс стоял, опираясь на стену. Он вошел в дом, не глядя на Кати, и тяжело опустился на стул, бросив меч на стол.
– Ушли, – глухо сказал мужчина. – Сколько осталось, столько и сбежали, поджав хвосты.
На пороге появился оруженосец, ничем не отличавшийся от господина. Он привалился к стене и смотрел на потухший очаг пустыми глазами. Корвель поднялся со стула, дошел до кровати и упал на нее.
– Всем отдыхать, – велел он и закрыл глаза.
Оруженосец покинул дом, а Кати несмело приблизилась к лассу. Она несколько минут смотрела на него, а после вернулась к очагу и снова раздула огонь. Затем налила воды из оставшегося бурдюка и поднесла кружку мужчине, но он уже спал. Девушка вздохнула, сделала глоток сама и вернулась на свой стул. Теперь опасаться было нечего.
