– А Вы предлагали директору театра воплотить Вашу идею в жизнь? – спросил Вербов.
Лицо реквизитора помрачнело, она горестно вздохнула.
– Альфред Янович явно не воодушевился моей идеей, но и не отказал, – ответила Клавдия. – А ведь у моей мамы целый архив старых фотографий той же Софьи Константиновны и к ее юбилею можно было бы организовать такой стенд, – вздохнула Клавдия Кирилловна.
– Вы так много знаете о творчестве бывших и нынешних актеров, что собрался материал для книги о них. А если проиллюстрировать ее фотографиями, то можно издать все в виде альбома, – произнес Вербов.
– Я не подумала об этом, – неожиданно встрепенулась Коноплева. – У мамы столько афиш с автографами актеров, некогда служивших в театре.
– Как интересно. Хотел бы взглянуть на этот бесценный архив и хорошо бы для статьи использовать фотографии Мсиславской, Заславского, – произнес Вербов, преследуя совсем иную цель.
– Вы можете прийти к нам после репетиции, – предложила Коноплева.
– Мне неудобно беспокоить Вашу маму в поздний вечер…
– Как все пожилые люди, мама поздно ложится и ей приятно будет пообщаться с гостем из Москвы, – возразила Клавдия Кирилловна.
– Хорошо, только скажите, какие конфеты Вы и Ваша мама предпочитаете и назовите название любимого торта, – стал настаивать Вербов.
Он заметил, как глаза реквизитора радостно заблестели.
– А ведь она хорошенькая, ей бы поработать над своей внешностью, – подумал Антон Вербов.
И только покинув реквизиторскую, Антон вспомнил, что в отличие от других, с кем он беседовал, он не задал Коноплевой вопрос о кражах в театре.
Через мгновение он усмехнулся и пошел искать Серафиму.
Антон Вербов позвонил на рабочий телефон директора театра.
– Альфред Янович, как хорошо, что Вы не ушли. Я сейчас зайду к Вам, – предупредил Вербов.
Входя в приемную, Антон услышал, как директор предупреждал водителя подождать его.
– Прошу в мой кабинет, – пригласил Альфред Янович Антона.
– Мне кажется, я знаю, кто воришка, – произнес Вербов, как только за ним закрылась дверь.
Высокий, полноватый, напоминавший актера советских времен Меркурьева, директор театра вскочил со своего кресла.
– Да Вы что! Говорите, не томите, – воскликнул он.
– Но надо проверить, – возразил Антон.
– Нет, я не отпущу Вас, Антон Дмитриевич, пока Вы все подробно не расскажете, – настаивал директор.
– Хорошо, тогда слушайте…
И Антон стал рассказывать, как он и Серафима быстро выяснили, что вещи пропадали только у актеров, а вот техперсонал минули эти неприятности. А значит, воришка постоянно находился рядом с актерами, почему и заподозрили Глафиру, гримера театра.
Пообщавшись со всеми, побывав на репетициях, Антон подумал, что актеры заимствуют вещи друг у друга. Они и подозревали друг друга.
Серафима познакомилась с костюмером Дилей Даутовой и под видом помощи ей обследовала костюмерную, но не обнаружила схрон.
Антон Вербов побеседовал с Дилей, а затем с реквизитором Клавдией Коноплевой, которая удивила его энциклопедической памятью.
– Клавдия восторженно отзывалась обо всех актерах, у нее есть идея, которая навела меня на определенные мысли, – сказал Вербов.
– Это насчет музея? – усмехнулся Альфред Янович.
– Серафима – начинающая журналистка и она под псевдонимом может написать статью для местной газеты, – продолжил Вербов. – У Вас, Альфред Янович, наверняка есть связи в редакции и ко дню юбилея Мсиславской статья должна быть напечатана.
