– Гена, ну послушай, какая разница, это я повеситься хотел! – Он горько пошутил, продолжил. – Я же сказал это мои дела, вот ключ от квартиры, я сейчас приведу себя в порядок и отлучусь, а вы тут сами орудуйте. С утра доложишь мне, деньги со столика возьмете столько, сколько вам нужно. – Он встал со стула, потер шею, действительно, от прикосновений она ощутимо болела.
Гена вздохнул от масштаба задания, достал телефон, чтобы позвонить своему другу и напарнику.
– Алло? Валентин Иванович, слышишь меня? – Михалыч звонил своему коллеге из Новосибирска, генерал-майору ФСБ Ковальскому Валентину Ивановичу. Он находился в своем рабочем кабинете с заклеенным пластырем лбом и в белом шарфике поверх военного кителя, шея поднывала, постоянно хотелось кашлянуть.
– Да, Жень, привет, отлично слышу! Что-то случилось? Звонишь в такую рань? – Слышался в трубке сонный голос коллеги. Михалыч бросил взгляд на настенные часы, стрелки показывали, пять.
– Иваныч, прости, дорогой. Тут такое дело и оно не терпит отлагательств, подробности сообщить не могу, сам понимаешь, мне нужна от тебя одна услуга, так сказать конфиденциально, а за мной не заржавеет, ты меня знаешь. – На том конце повисла секундная пауза, Валентин Иванович прикидывал выгоду, от того, что он поможет в личной просьбе своему коллеге.
– Что от меня требуется, Жень? – После раздумий спросил тот серьезно.
– Валя, я попал! – Сердечно признался Михалыч, потом продолжил. – Я в такой ситуации, что просто капец, реально безвыходной, куда ни кинь, везде тупик, просто не знаю, что предпринять, на тебя, Валь, у меня теперь одна надежда. – Он замолчал.
– Так, Женя, успокойся, тебе что угрожают? Твоей семье? – Заволновался Валентин Иванович, продолжил. – Не волнуйся, везде есть выход, какие у тебя проблемы? Разрулим, с нашими-то ресурсами, кто наехал? Амеры? Немцы? Наши? – В телефоне возникла пауза.
– Нет, Валя, тут другое, не хочу тебя впутывать, хватит этого горя мне одному. Нечего тебе в это вмешиваться, слишком опасно. Тут такое, помнишь недели две назад я к тебе заезжал за одной интересной штуковиной? Такой золотой брусочек с кристаллами наверху? – Спросил Михалыч.
– Да, Жень, конечно. – Отозвался Валентин Иванович, продолжил. – Он у нас проходил по странному делу Вячеслава Самойлова, ночного санитара нашей городской психиатрической больницы. Запутанное дело, я же тебе рассказывал о нем, там Самойлов убил ножом свою семью и родителей. Потом уверял, что сделать это его заставил некий демон. Потом Самойлов просил его спрятать в камеру от преследователя с того света.
– А ты куда брусок дел? Неужели не сдал? – Валентин Иванович замолчал, догадался, продолжил. – Знаешь, я ведь тоже подумывал эту штуку у себя оставить, ведь это целое состояние! Но Жень, она слишком чужеродная, неестественная для нашего мира, нехорошая история за ней, понимаешь, от нее веет смертью, прости, что раньше не сказал. – Валентин Иванович замолчал.
– Это линза! – Тихо сказал Михалыч.
– Что? Какая линза? – Смутился Валентин Иванович.
– Не знаю, но так ее назвал владелец, ну по крайней мере я склонен предполагать, что эта вещица его.
– Постой, ты видел хозяина? – Спросил Иванович.
– В какой-то мере да. –Уклончиво ответил Евгений Михайлович.
– Что значит в какой-то-мере, Жень?
– Валентин, послушай, подробности рассказать не могу, по крайней мере пока, потом все узнаешь. Прости, мне нужно, чтобы ты выяснил одну вещь.
