– ЖЖ? – недоверчиво уточнил Борис.
– Не! Пресвятая Мария Магдалина с сиськами! Ща к тебе приставать буду с соблазнами.
Парень всплеснул руками с нарочито недовольным видом, но тут же оглушительно расхохотался, любуясь вытянувшимся лицом приятеля. Девушка за его спиной тихо вздохнула и закатила глаза, показывая новичку всё то, что думает о чудачествах своего подопечного.
– Всё-таки крепко тебе прилетело, – с сочувствием произнёс Борис, протягивая другу руку. – Но я рад, что ты жив и по-прежнему весел.
Жека охотно пожал протянутую ладонь, подался вперёд, понизил голос и доверительно протянул:
– Я настолько жив и весел, что меня тут кое-какие несознательные граждане за спиной называют Смешариком. Думают, болезные, что я не знаю. А я всё знаю!
Он подмигнул всё ещё растерянному Борису, откинулся в своём кресле и барским жестом указал на стоявшую позади девчонку.
– А это Полиночка. Моя персональная помощница, умница и красавица. Женился бы, но уже ж женат. А в секретарши не идёт!
Евгений покосился на смутившуюся девушку, подмигнул уже ей и с намёком выдал:
– Перед вами, юная леди, сам Иволгин Борис Викторович. Заслуженный ветеран двух войн. Светило психологии. Умён, силён, здоров и, как вы сами можете убедиться, ещё и красив. А главное…, – парень понизил голос и заговорщически пробормотал: – хо-ло-с-т. Понимаешь?
Полина покраснела до ушей, но короткий заинтересованный взгляд Борис на себе всё же уловил. Видно было, что рекламная тирада Жеки не прошла даром.
– Приятно познакомиться, – вежливо улыбнулся Иволгин.
– Мне тоже, – вернула улыбку Полина.
– А тебе, Жек, я всё же советую проявить побольше деликатности, – вновь посмотрел Борис на школьного друга. – Не все же такие закалённые твоими разрывными шуточками, как я.
– А я деликатен! – пошёл на попятную Евгений. – Я – сама деликатность.
Вместо слов Иволгин склонился над креслом Евгения, взял его руки и сжал их. Пальцы нащупали основания ладоней, бережно нажимая там чуть сильнее, так, чтобы кисти расслабились. Спокойный взгляд встретился с ироничным и чуть вызывающим взглядом Жукова. Борис заметил сквозь всю наигранную смешливость тлеющие угольки боли, которые друг надёжно скрывал даже от самого себя.
– Тебе можно быть не только весёлым и пробивным, но и спокойным, и мудрым, и внимательным, и по-настоящему деликатным, – мягко заговорил Борис, вкладывая в слова чувство всех тех качеств, которые он произносил, и переплетая их с ощущением погружения в насыщенный тёплый океан. – Что, если это для тебя безопасно? Что, если тебе вовсе не будет от этого больно? Что, если это сделает тебя сильнее?
– Больно…, – озадаченно протянул Евгений.
Жека не спрашивал. Он словно бы пробовал это слово на вкус. Пробовал заново, после того, как сам себе запретил туда даже смотреть… Иволгина озарило, и он продолжил:
– Что, если боль может полностью уйти из твоей жизни? Что, если шутки и насмешки – это не единственный способ почувствовать вкус жизни и заглушить боль? Что, если для тебя по-прежнему открыты и доступны другие пути? Что, если тебе можно их увидеть и попробовать? Что, если шутка способна не только укрывать боль, но и исцелять? А как именно это для тебя возможно?
Евгений смотрел на приятеля снизу-вверх, внимательно слушая каждое слово. И вот что-то дрогнуло внутри молодого человека. В глазах его неожиданно блеснули сдерживаемые слёзы.
