– А этот друг её – Валерка Чистяков – хочет себе место в Союзе художников, вот и вертится около неё.
Я не знаю, насколько неискренен её друг, и в самом ли деле Галка пожелала смерти внуку той бабульки, или просто та неправильно поняла, но честно сказать, мне было это безразлично. Того, что я увидела, оказалось достаточно. Я вдруг поняла, что ни о чём не жалею. Всё, что произошло, всё к лучшему.
***
Говорят, если ты что-то теряешь, непременно что-то и обретёшь. А что я, если разобраться, потеряла? Подругу, готовую оговаривать и предавать бывших друзей? Конечно, будь она трезвой, она бы, может, так не поступила. Но как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Нет, Галка, художница, ты может, и от Бога, но от таких друзей избави Бог! А Он вроде бы уже меня избавил. Так о чём сожалеть?
Можно было бы, конечно, жалеть о том, что когда-то имела глупость, польстившись на её картины, назвать такого человека подругой. Но если бы мы никогда не дружили, то и не поругались бы. Добилась бы я тогда успехов в творчестве? Обрела бы хорошего приятеля – такого, как Алексеев? И главное, встретила бы Влада?
Влад… Какой же он всё-таки классный! Вроде бы с виду не красавец – обычный парень. Но отчего же, когда он рядом, кажется, что и солнце светит ярче, и травка становится зеленее, и птички поют звонче? И похоже, я ему тоже не безразлична…
Разряд тока. Эрна подпрыгнула от боли. Люди в формах Земной Федерации захохотали:
– Танцуй! Танцуй!
И снова перед лицом оказался лист бумаги – добровольное признание в терроризме. Федералы грозят, что если она не подпишет, Хельдара закопают живьём. Они могут…
Снова удар током. Раскатистый хохот… Выстрелы. Раненые спецназовцы один за другим падают на пол.
– Серёга, ты…, – прошептал один, прежде чем затихнуть.
Молодой человек, которого назвали Серёгой, опустил автомат, двинулся к стулу, на котором сидела Эрна, и нажал пару кнопок. Железные клешни, сковывающие руки, разжались, отпуская пленницу.
– Бежим!
– А Хельдар?
Сергей устремился на задний двор базы, открыл люк, в котором сидел мужчина. Вдвоём с Эрной они выволокли его наружу.
– Родственники есть?
– Да, на севере, – ответил Хельдар.
– Летите к ним и не высовывайтесь…
– Но дома Элиде…
– Значит, так – сейчас в деревню, берёте ребёнка и улетаем. Всё ясно?
Хельдар и Эрна молча кивнули.
***
Элиде ещё раз тщательно проверила витализатор. Всё на месте. На койке, опутанное проводами, лежало тело Сергея. Сколько она обивала пороги госучреждений, чтобы его достали из-под снегов. Даже в общественные организации обращалась. И вот, наконец, тело перед ней. И прекрасно сохранилось, что неудивительно. Всё-таки двадцать лет в ледяном панцире…
Девушка хорошо помнила тот день, когда во дворе дома приземлился военный аэробус, и оттуда вышли родители, а с ними – молодой человек в форме спецназовца. Её, испуганную шестилетнюю девочку, быстренько схватили за руки и завели вовнутрь. Только успели это сделать, как раздались выстрелы. Спецназовец упал на красный песок. Тогда отец велел матери заводить мотор, а сам затащил раненого вовнутрь и закрыл люк.
Помнила Элиде и сам полёт, как снизу с бешеной скоростью проплывали пески, горы, каньоны. Вслед неслась канонада выстрелов. Сергей стонал, просил выпустить его наружу.
Мать пыталась его ободрить, но он шептал, что умирает, а вчетвером им от погони не уйти – аэробус не разгонится, потому как не рассчитан на четверых.
